— Ты солгал, — печально сказал он. — И мы солгали, но все равно мы могли бы вместе захватить Уэссекс. А теперь? — Он посмотрел вдоль настила моста. — Теперь я не знаю, выживет мой брат или умрет.

Эрик снова поморщился.

Теперь Зигфрид лежал без движения, и на мгновение мне подумалось, что он уже ушел в зал мертвых, но потом тот медленно повернул голову и наградил меня злобным взглядом.

— Я буду молиться за него, — сказал Пирлиг.

— Да, просто отозвался Эрик. — Пожалуйста.

— А что делать мне? — спросил я.

— Тебе? — озадаченно переспросил Эрик.

— Оставить тебя в живых, Эрик Тарглисон? Или убить?

— Ты обнаружишь, что нас нелегко убить, — ответил он.

— Но все-таки я убью тебя, если придется.

Последние две фразы заключали в себе настоящие переговоры. Правда заключалась в том, что Эрик и его люди попали в ловушку и были обречены, но, чтобы убить их, нам пришлось бы прорубиться через грозную «стену щитов», а после уложить отчаянных людей, которые думали лишь об одном: как бы забрать с собой в иной мир как можно больше врагов. Я потерял бы двадцать или даже больше воинов, а остальные мои гвардейцы были бы искалечены на всю жизнь. Я не хотел платить такую цену, и Эрик знал это. Но еще он знал — я заплачу ее, если он не будет вести себя разумно.

— Хэстен здесь? — спросил я, поглядев на сломанный мост.

Эрик покачал головой.

— Я видел, как он уплыл, — сказал он, кивнув вниз по течению реки.

— Жаль, — ответил я, — потому что он нарушил данную мне клятву. Если бы он был здесь, я бы отпустил вас всех в обмен на его жизнь.

Эрик пристально смотрел на меня несколько биений сердца, прикидывая — правду ли я сказал.

— Тогда убей меня вместо Хэстена, — наконец проговорил он, — и позволь остальным уйти.

— Ты не нарушал данной мне клятвы, — сказал я. — И потому не обязан отдавать мне жизнь.

— Я хочу, чтобы эти люди жили, — со внезапной горячностью проговорил Эрик, — и моя жизнь — лишь малая цена за это. Я заплачу ее, господин Утред, а ты в обмен пощадишь моих людей и отдашь им «Покорителя Волн». — Он показал на корабль своего брата, который все еще стоял в маленьком доке, там, где мы высадились.

— Это честная сделка, отец? — спросил я Пирлига.

— Кто может измерить цену жизни? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Я могу, — резко ответил я и снова повернулся к Эрику. — Цена такова. Вы оставите все оружие, с которым пришли на мост. Вы оставите ваши щиты, кольчуги и шлемы. А также браслеты, цепи, броши, монеты и пояса. Вы оставите все ценное, Эрик Тарглисон, и тогда сможете забрать корабль, который я для вас выберу, и уплыть.

— Корабль, который ты для нас выберешь? — переспросил Эрик.

— Да.

Он слабо улыбнулся.

— Я построил для брата «Покорителя Волн». Это я нашел в лесу дерево для его киля. То был дуб со стволом прямым, как весло, и я сам его срубил. На шпангоуты и брашпиль корабля, на его форштевень и палубный настил, господин Утред, пошло еще одиннадцать дубов. Мы проконопатили корабль шерстью семи медведей, которых я собственноручно убил копьем, и я сам сковал гвозди для него в свой кузне. Моя мать соткала парус для этого судна, а я сплел для него канаты и посвятил его Тору, убив своего любимого коня и окропив его кровью нос корабля. Корабль этот нес меня с братом сквозь шторма, туман и лед. И он, — Эрик повернулся, чтобы посмотреть на «Покорителя Волн», — прекрасен. Я люблю этот корабль.

— Ты любишь его больше жизни?

Мгновение Эрик поразмыслил над моим вопросом, потом покачал головой.

— Нет.

— Тогда вы уйдете на судне, которое я выберу сам, — упрямо проговорил я.

Возможно, на том и закончились бы наши переговоры, но тут под аркой, где норвежская «стена щитов» стояла лицом к лицу с моими войсками, поднялись суматоха и шум.

На мост явился Этельред и потребовал, чтобы его пропустили в ворота. Эрик озадаченно посмотрел на меня, когда нам передали эту весть, и пожал плечами.

— Он здесь командует, — сказал я.

— Итак, мне понадобится его дозволение, чтобы уйти?

— Да, — ответил я.

Эрик велел «стене щитов» пропустить Этельреда на мост, и мой кузен ступил на него со своим обычным нахальным видом. Алдхельм, командир его гвардии, был его единственным спутником.

Не обращая внимания на Эрика, Этельред негодующе подступил ко мне.

— Ты полагаешь, что имеешь право вести переговоры от моего имени? — обвиняющим тоном бросил он.

— Нет.

— Тогда что ты тут делаешь?

— Веду переговоры от своего имени, — сказал я. — Это — ярл Эрик Тарглисон, — представил я норвежца по-английски, но после снова перешел на датский. — А это — олдермен Мерсии, господин Этельред.

Эрик в ответ слегка поклонился Этельреду, но зря потратил на него вежливость. Этельред оглядел мост и сосчитал людей, которые здесь укрылись.

— Не слишком много, — резко сказал он. — Все они должны умереть.

— Я уже предложил им жизнь, — ответил я.

— У нас есть приказы! — едко бросил мне Этельред. — Взять в плен Зигфрида, Эрика и Хэстена и доставить их к королю Этельстану.

Я увидел, как глаза Эрика слегка расширились. Я думал, тот не говорит по-английски, но теперь понял: он, должно быть, выучил наш язык достаточно, чтобы понять слова Этельреда.

— Ты нарушишь приказ моего тестя? — с вызовом спросил Этельред, не получив от меня ответа.

Сдержавшись, я терпеливо ответил:

— Ты можешь сразиться с ними здесь, но тогда потеряешь много хороших людей. Слишком много. Ты можешь поймать противников в ловушку, но, когда начнется прилив, судно поднимется к мосту и спасет их. — Это было трудно проделать, но я научился ценить корабельное искусство норманнов. — Или ты можешь избавить Лунден от их присутствия, — продолжал я. — Как раз это я и собираюсь сделать.

Алдхельм издевательски захихикал, полагая, что мой выбор был продиктован трусостью. Я посмотрел на него, но тот с вызовом встретил мой взгляд, отказываясь отвести глаза.

— Убейте их, господин, — сказал Алдхельм Этельреду, продолжая смотреть на меня.

— Если хочешь с ними сразиться, — проговорил я, — это твое право, но я от него отказываюсь.

На мгновение оба они — и Этельред, и Алдхельм — боролись с искушением обвинить меня в трусости. Я видел это по их лицам, но и они увидели на моем лице нечто такое, что заставило их передумать.

— Ты всегда любил язычников, — с глумливой улыбкой сказал Этельред.

— Я так их любил, — сердито проговорил я, — что провел два корабля через разрыв в мосту в темноте ночи! — И я показал туда, где торчали зазубренные обломки опор моста. — Я привел людей в город, кузен, взял Ворота Лудда и выдержал такую битву, которую никогда не хотел бы выдержать снова. В этой битве я убивал для вас язычников. И — да, верно, я их люблю.