покоряя его, пробуя его силу, – птица, распустившая крылья, пробующая на прочность свои связки и сухожилия. Вкус соли у нее на языке, на его обнаженном теле, мочка его уха у нее во рту. Все слишком быстро, слишком часто; время истекает секундами. Ей хочется замедлить каждое мгновение, растянуть их на месяцы и годы, найти способ жить в них.

Когда Тоби замирает, она лежит рядом с ним, пристроив голову в изгибе его плеча. Оба влажные от пота и трепещущие от осознания того, что они сделали.

– Я хочу тебе что-то показать, – говорит Тоби.

Она слышит треск спичек.

– Пожалуйста, не надо.

– Не тебя, – говорит Тоби. – Я хочу, чтобы ты увидела меня.

Она моргает от внезапной вспышки, потом ахает и прижимает ладонь ко рту. Его кожа живая. Лозы, цветы, фрукты, крошечные птицы с изогнутыми клювами. Она проводит пальцами по его телу, потрясенная этой тайной. Она представляла его совсем другим. Он вдруг морщится и отводит ее руку.

– Больно?

– Только здесь, где недавние наколки.

Он показывает ей самые болезненные места, где кожа покраснела и распухла. Там фиалки, которые она когда-то собирала. Целый сад, который она может охватить взглядом.

– Джаспер видел это?

– Нет, – помедлив, отвечает он.

Тоби накрывает ее подбородок ладонями и целует ее. Одинокая слеза скатывается по его щеке. Снаружи меняется ветер и пронзительно свистит между фургонами.

– Тоби, – говорит она, но он не отвечает. Его рука лежит у нее на талии.

В этом жесте есть некая обреченность, и она знает, что должна уйти; что уже поздно, и они не могут рисковать из-за вечного любопытства Джаспера. Снаружи доносятся звуки какой-то шумихи, и удивительно вспомнить, что мир еще существует вокруг них.

Нелл закрывает дверь за собой. Дым со двора наполняет ее легкие во влажном ночном воздухе. Подъезжает двуколка.

– Что случилось? – спрашивает она у работника. В темноте ничего не разобрать, луна скрылась в густом тумане.

– Новая исполнительница. Последнее приобретение Джаспера.

В последние недели появилось много новых номеров. Лагерь пополнился новенькими фургонами и незнакомыми лицами. Нелл щурится, стараясь разглядеть новое приобретение. Миниатюрная девочка выбирается из двуколки, неуверенно ощупывая землю. Когда работник подносит лампу ближе к ее лицу, Нелл видит ее кожу – белую, как рыбье брюшко. Девочка укрывается от внезапного света, взгляд ее серых глаз мечется по сторонам. Она кусает нижнюю губу и ставит ноги носками внутрь.

– Она почти слепая, – говорит работник.

Нелл вспоминает, как мужчины тащили ее к фургону, и прикасается к скуле, куда отец ударил ее. Она плакала и брыкалась, царапала дверь. Она зарыдала так внезапно, что едва могла дышать. Но эта девочка так спокойна и неподвижна. Она просто стоит и ждет. Вот чего она ожидает от жизни: быть купленной, использованной и проданной.

– Ее можно уложить с тройняшками, – говорит работник.

– Подожди.

Нелл не знает, почему она делает это. Она шагает вперед и берет девочку за руку. Ей кажется, что ребенок отпрянет от нее, но вместо этого девочка тянется к ней, и Нелл поднимает ее на руки. Она легкая, как ведерко с молоком. Она приникает к Нелл и хватается за ее косу. Ее дыхание быстрое и хриплое.

– Как тебя зовут? – спрашивает Нелл.

Девочка молчит.

– Я назвала ее Перл, – говорит женщина, и Нелл впервые замечает ее. Женщина носит свалявшуюся барсучью шапку; хвост спадает ей на спину, словно грива спутанных волос. – Вот ее одежда. И ее перья.

Женщина делает шаг вперед, и Перл крепче прижимается к груди Нелл.

– Разве ты не собираешься попрощаться с мамочкой?

Девочка учащенно дышит, ее пальцы крепче вцепляются в волосы Нелл.

Нелл проходит мимо женщины, как будто не видит ее.

– Чудесное прощание! – кричит та ей вслед. – Лучше не придумаешь!

Нелл толкает дверь фургона и открывает ее. Девочка прилипла к ней, как пиявка, и ей с трудом удается оторвать ее от себя.

– Вот, – говорит Нелл, сажая ее на кровать.

Что она будет делать с маленьким ребенком?

– Ты будешь спать здесь только сегодня ночью, – предупреждает она. Но девочка уже устроилась на матрасе и смотрит на нее, моргая бледно-серыми глазами.

Джаспер

Что он будет с ней делать – с робким маленьким ребенком? Он слышит железный лязг двуколки и хриплый крик старой ведьмы: «Чудесное прощание! Лучше не придумаешь!» Он закрывает глаза и морщится, вспоминая сцену в галерее. Засаленные банкноты, переходящие из рук в руки, зубастая улыбка агента и холодок в животе, когда он понял, что не должен был покупать эту девочку. Какие планы на нее были у Уинстона? Превратить ее в лебедушку с крыльями, как у Нелл? Сделать ее духом для исполнения мистического номера при луне? Но он понимает, что ребенок заплачет, если его будут поднимать на лебедке, будет дрыгаться и съеживаться от страха в маленькой темной комнате с хрустальным шаром и стеной эктоплазмы. Может быть, усадить ее на подиум рядом со зверями в клетках… но он хмурится и качает головой. В его шоу чудеса человеческой природы сочетаются с мастерством исполнения; с таким же успехом он может отказаться от всего и завести жалкую лавочку в Уайт-чепеле!

Джаспер скребет подбородок и пытается утихомирить тревоги, наседающие со всех сторон.

Ошибка, шепчет внутренний голос. Приобретение ребенка было ошибкой…

Или он ошибся в том, что он не имел плана для нее, не смог увидеть ее потенциал? У Уинстона был для нее план; он видел способ прославиться с ее помощью.

После дневной выпивки горло сухое и болезненное, в желудке бурлит от несвежего мяса. Это всего лишь тысяча фунтов, внушает он себе, но понимает, что дело не только в этом, что одно неверное решение может привести к следующему. Очередная выплата задерживается на сутки, а его казна почти опустела. Следует ли написать Шакалу или прийти к нему лично и умолять об отсрочке? Если он покажет ростовщику письмо от королевы, разве тот не поймет, что такое предложение открывает блестящие перспективы?

Джаспер потягивается, похрустывая суставами, и смеется над собой коротким лающим смехом. За неделю он решит, что делать с ребенком, а пока у него есть более важные заботы. Королева приедет на его представление, а он тратит время на беспокойство из-за потери нескольких фунтов, из-за глупой маленькой девочки. Он прикасается к своему сердцу, как будто хочет развязать веревки, опутавшие его. Месяц назад он бы пошел к Стелле и посмеялся бы вместе с ней. Он хлопает по карману, где лежит кольцо. Она лишь мельком видела это кольцо в вечернем полусвете; разве она может быть уверена, что оно принадлежало Дэшу? Возможно, теперь она каждый вечер лежит на матрасе и гадает, почему он больше не приходит к ней. Но сегодня он найдет ее и сделает свое дело; прошло слишком много времени с тех пор, как он испытывал это головокружительное облегчение.

Джаспер надевает плащ и идет между рядами фургонов. Грумы жмутся к бортам, уступая ему дорогу. Мальчишка роняет один из мячиков, которыми жонглирует.

Джаспер не стучится в дверь Стеллы, но рывком распахивает ее. Внутри мертвая тишина.

– Кто там? – она поворачивается набок и моргает. Огарок свечи догорает в подсвечнике.

– Это я, – отвечает он. Ждет, когда радость узнавания озарит