Время шло. Серые дни за окном незаметно переходили в такие же серые сумерки, а потом наступала ночь. Временами я ловил на себе маниакальный скользящий взгляд соседа. И даже днем в камере царил легкий ужас, во всяком случае для одного из нас. Теперь я понимал, чему так улыбался Фарш, когда сопровождал меня сюда. Рядом со мной жил не человек – ну, может, лишь отчасти, – а какое-то жутковатое существо. То ли он был таким всегда – но тогда его посадили бы в психушку, – то ли стал таким здесь и умело скрывал это.

Сегодня дежурил Мак. Принимая у него пищу, я негромко спросил:

– Мой сосед давно здесь?

– Лет пять.

– За это время с ним кто-то еще сидел?

– Двое.

– Они умерли?

– Одного увезли в психушку, второй умер. Сердечный приступ.

Кормушка закрылась.

Я взял свой стакан с кофе, булочки и сел за стол. Мой сосед встал с кровати и проделал то же самое. Мы сидели напротив друг друга и молча ели. Кто он и почему меня перевели к нему, размышлял я, бросая на соседа короткие взгляды. Если он псих, все понятно, если нормален, то чего тогда добивается? Хочет угробить меня? Как тех двоих. Я не сомневался, что инфаркт у одного и психушка для другого его рук дело. Но зачем ему это надо? Он таким способом коротает время?

На миг я встретился глазами с соседом. Они показались мне абсолютно нормальными. Но тогда откуда этот ночной кошмар. Как он это делает? Все-таки с ним что-то не так. Это не просто человек. Но кто бы ты ни был, мысленно обратился я к нему, ты не дождешься! Сердце у меня крепкое и с психикой все в порядке. Еще посмотрим, кто кого укатает. Пусть это будет нашей игрой. Самое подходящее развлечение для двух конченых существ, которым уже нечего терять.

Скука прошла. Но время от этого не полетело быстрей, и даже наоборот, стало тянуться медленней. И вид за окном не скрашивал дня. Там все больше моросил мелкий дождь, и это действовало на нервы.

Этой ночью произошло то, что и в предыдущие, – сквозь сон появилось явное ощущение чужого взгляда. В какой-то мере я к нему уже привык и потому прореагировал относительно спокойно. Более того, у меня имелись намерения покончить с этим. Если этот тип гипнотизер, или как там его еще назвать, то ему нужно отбить охоту заниматься со мной подобными вещами. Я открыл глаза и быстро повернул голову. На первый взгляд казалось, что сокамерник спит. Неудивительно. Мне еще ни разу не удавалось застать его с открытыми глазами. Видимо, он каким-то образом успевал их закрыть, прежде чем я на него посмотрю.

Мне удалось подняться без малейшего звука. Я подошел к кровати соседа и наклонился над ним. Его глаза были плотно закрыты, а дыхание ровное – как у спящего. Прикидывается, мелькнуло у меня в голове. Я склонился еще ниже, и в это время он резко открыл глаза. Они были абсолютно безумными и мало походили на человеческие. Неудивительно, что мой предшественник умер от инфаркта – меня просто продрало жутью с головы до ног. Я отпрянул назад, но этот тип успел вцепиться мне в горло и стал душить. Я сделал то же самое. Он находился в менее выгодном положении – подо мной, но сдавливал мое горло с такой силой, что у меня стало темнеть в глазах. Откуда у него бралась эта сила, было непонятно. Находясь на грани потери сознания, я упал с кровати на пол. Сосед тут же встал, но, прежде чем он это сделал, я успел закатиться под кровать. И тут он повел себя как-то странно. Сначала некоторое время топтался на месте, словно не знал, что делать, потом пытался отойти в сторону от кровати, но тут же возвращался назад. Казалось, он не очень хорошо ориентируется в пространстве или попросту плохо соображает. Наконец он сел на свою кровать. Потом встал и попытался ходить по камере, но максимум, что ему удавалось сделать, это достичь моей кровати. С этим парнем было что-то нечисто. Что-то с ним происходило. Потом он лег и, кажется, уснул.

Я перевел дух и немного расслабился. Но выбираться из-под кровати пока не торопился. Этот тип, на вид довольно хрупкий, намного превосходил меня по силе. Если он поймает момент, когда я буду выбираться из своего убежища, и прыгнет мне на спину, то прикончит меня. «Стоп!» – скомандовал я себе. Тебе так важно, прикончит он тебя или нет? Или ты просто увлекся игрой в «кто победит»? После некоторых размышлений по этому поводу я быстро выкатился из-под кровати и тут же вскочил на ноги, готовый к нападению. Сосед спал. А может, прикидывался. Я лег в свою кровать и через некоторое время уснул. Странное дело, в эту ночь мне спалось как никогда. Я проснулся лишь к завтраку.

Сокамерник за столом неторопливо потягивал из пластикового стаканчика кофе и улыбался.

Теперь его улыбка не казалась мне беспричинной гримасой идиота – он загнал меня под кровать и заставил провести там достаточно много времени. Так что это была улыбка победителя.

Я умылся, забрал с кормушки свой кофе и булочки, сел напротив соседа и стал есть. Жить становилось все веселей. Почти как там, в большом мире. Только выходило так, что здесь мне выпала роль жертвы. Мой взгляд остановился на пальцах сокамерника. Они были тонкими. Как можно было душить ими с такой силой, оставалось неясным. Его запястья тоже не выглядели крепкими, как, впрочем, и все остальное. Откуда тогда сила? В конце концов, неважно. Важно то, что меня не устраивала роль жертвы. Лучше подохнуть.

Я встал, выплеснул кофе в лицо соседа и крюком в челюсть снес его со стула. Он тут же вскочил, но нарвался на удар моей ноги и снова упал. За десять секунд я почти размазал его по полу. В кулачном бою он оказался не силен и смог нанести мне всего пару ударов. Его следовало прикончить. Да, мы были в Вечности, но что это меняло? Даже пребывая в ней, человек может сохранять некоторые человеческие качества, например гордость. И даже в Вечности ему омерзительно сидеть по ночам под кроватью, словно побитая собака. Но буквы закона эта субстанция не содержит. Так что человек Вечности свободен от всего, кроме своих инстинктов. Он стоит над законами и моралью и над таким понятием, как гуманность. Я уже примерялся ударить полубесчувственного сокамерника ботинком в горло и поставить тем самым точку в нашем деле, как вдруг этот тип произнес:

– Хватит!

Я даже растерялся от неожиданности. Ярость сразу куда-то схлынула.

– Экзамен закончился. Ты его прошел, – добавил он, пытаясь подняться с пола.

Я недоверчиво смотрел на него.

– Ты хотел меня убить, так ведь? – спросил он.

Я кивнул.

– Отлично! – произнес он и, добравшись до койки, сел на нее. – Ты хорошо дерешься.

Я промолчал. Я ему не верил.

– Как тебя зовут? – спросил сокамерник.

– Отто!

– Немец?

– Русский.

Сокамерник уставился на меня круглыми глазами, а затем произнес, но уже не на французском, а на чистом русском:

– А ведь мне сразу следовало догадаться.

– Ты русский?! – удивился я.

– Еще какой.