Рухнувший прямо на снег, боец, похоже, даже не понимал его. С черепа, обтянутого кожей, на Гвена смотрели лихорадочно блестевшие глаза. Еле-еле шевелились губы, пытавшиеся что-то произнести.

— Что? Еще снадобья дать? — на вопросы парня лежавший в снегу кивнул. — Хорошо, хорошо. Только в последний раз, иначе не выдержишь.

Покопавшись в наплечной сумке, друид набрал щепоточку толченного зелья, приготовленного еще в лагере. Очень сильное, но в тоже время и опасное зелье, в его мире называвшееся последним шансом. Его обычно принимали воины, оказавшиеся в окружении врагов и решившие уйти со славой, захватив как можно больше врагов. Снадобье на небольшой срок давало неимоверный прилив сил и какое-то время позволяло ощущать себя едва ли не мифическим героем, обладавшим просто невероятными силами. После приема снадобья воины могли бросать во врагов целые каменные глыбы размером с телегу, с легкостью карабкались по крепостным стенам на десятки локтей, перепрыгивали при абордаже с корабля на корабль, словно умели летать. Конечно, потом наступала расплата: человеческому тело впадало в долгое оцепенение в связи с жутким упадом сил. И если не помочь в этот момент, то человек умирал. Тело, словно съедало само себя.

— Держи, браток. Сразу же запей водой… Потерпи еще немного. Дойдем до места и станем лагерем.

Гвен с тяжелым чувством смотрел на истощенного мужчину, который еще держался только лишь за счет чудовищной силы воли. Новая порция снадобья его могла окончательно похоронить. Похоже, эти мысли настолько явно отразились на его лице, что тот все понял.

— Кхе-кхе… Не жалей меня… — хриплым, скрипящим голосом заговорил бывший пленный, щеря черные, искусанные, губы. — Я же моряк с «Ташкента», а нас… не так просто убить. Не зря проклятая немчура нас черной смертью называет… Еще покоптим небо… У-у-ух!

Снадобье начало действовать.

Его вдруг скрутило жесточайшей судорогой в дугу. Тело, словно ватное, вывернулось каким-то немыслимым образом. Когда же отпустило, моряк резко вскочил. Выпрямился, раздвинул плечи, поднял голову, словно на параде и не было за плечами страшных километров пути. С какой-то безшабашной веселостью подхватил свой поклажу — необъятных размеров мешок и пошел вслед за остальными. Причем пер по сугробам так, как не каждый трактор тянет.

Проводив его взглядом, друид и сам принял немного своего снадобья. Слишком тяжелый выдался день, потребовавший от него большие силы. Он тоже держался на одной лишь воле. И небольшой помощи ему не помешает.

— Главное до этой самой Макаровки добраться, а там уже можно и дух перевести…

Об этой затерянной в чаще деревушке в три двора им рассказал один из заключенных, бывший как раз из этих самых мест. По его словам, там, вообще, глухое место, куда летом вела одна узкая дорога. Зимой же там так заметало, что ни конному, ни пешему не пройти. Самое то было для них. Поэтому туда они и направлялись.

— … ть! Есть, товарищи! — вдруг до Гвена донесся чей-то радостный возглас. — Немного осталось! Здесь пошли знакомые места…

Парень сразу же встрепенулся. Похоже, почти дошли. Значит, последний рывок остался.

* * *

Только на вторые сутки бывшим сидельцам удалось более или менее прийти в себя. После диких нагрузок, оказавшись в тепле деревенских изб и напившиеся теплого бульона, люди просто падали замертво и засыпали непробудным сном.

— …Нас ровно сто сорок шесть человек, — высокий худой мужчина с абсолютно лысой головой щурился, вчитываясь в список. Майор Воронов, в недавнем прошлом начальник штаба 317 стрелкового полка, взял на себя обязанность по учету личного состава. — Большая часть бывшие бойцы красной армии, попали в плен в бою: пехотинцы, артиллеристы, есть танкисты и даже трое летчиков. Из командного состава присутствуют один майор, один капитан и четверо старших лейтенантов. Последние, собственно, присутствуют здесь.

Он обвел глазами крохотную комнатушку, в которой с трудом разместились командиры и Гвен.

— Прежде чем думать, что предпринять дальше, нужно решить с руководством нашего сборного отряда, — майор Воронов, сняв очки с круглыми стеклами, вопросительно посмотрел на сидевших рядом с ним. — Я бы взял самоотвод. Командир из меня, честно говоря, получится никудышный, а вот начальник штаба неплохой. По крайне мере так говорили… Итак, кто нас возглавит?

И тут взгляды всех, кто был в комнате, словно по команде, скрестились на Гвене, сидевшем дальше всех. Он толок в небольшой ступке очередное лекарственное снадобье, поэтому не сразу и обратил на это внимание.

— А что тут лясы точить? — подал голос еще один командир, своим видом напоминавший оживший скелет, собственно, как и все они. Темная, словно дубленая кожа, впалые щеки и глазницы, вид у него был не очень. Но все меняли глубоко посаженные глаза, горевшие такой иступленной решимостью, что жутко становилось. И этот портрет был бы не полон без упоминания выглядывавшей из-под потрепанной гимнастерки тельняшки. — Мы уже все успели покомандовать, прежде чем в дерьмо по самую макушку сели. Хватит. И если бы не Он, сейчас бы гнили там дальше. Нас должен вести Гвен.

Моряк показал на притихшего в своем углу друида.

— Учитель… — встретившись со взглядом Гвена он почтительно кивнул ему, что выглядело как приветствие-поклон младшего старшему.

Не прошло и нескольких секунд, как его поддержали остальные. Со всех сторон наперебой послышались голоса, в которых и тени сомнения не было:

— Учитель…

— Мы с тобой, учитель…

— Ты главный…

[1] Ягткоманда (Jagdkommando) — истребительные (охотничьи) команды, создаваемые в составе пехотных дивизий из специально отобранных солдат и унтер-офицеров. Отдавалось предпочтение бывшим егерям, лесникам и охотникам, имевшим опыт загонных охот. Целью ягткоманд была охота на партизанские и диверсионные советские отряды.

[2] Быстроногий Гейнц (Гейнц-ураган) — прозвище немецкого военачальника генерал-полковника Гейнца Гудериана, отличившегося в Африканской компании за счет своих быстрых и неожиданных передвижение и ударов по английских войскам

Глава 18

* * *

Декабрьское контрнаступление Красной Армии к началу 42-го почти сошло на нет. Большей частью враг был отброшен от прежних рубежей на 150–200 км. Им оставлены десятки городов посёлков, брошены сотни единиц автомобильной и бронированной техники. Более 50-и тыс. солдат и офицеров сдалось в плен.

К январю нового года советские войска начали активно окапываться на новых рубежах. На Московском направлении, наиболее вероятным для ответного удара врага, возводились масштабные укрепления. На десятки километров тянулись глубокие противотанковые рвы, упиравшиеся в мощные укрепрайоны. Для пополнения потрепанных полков и батальонов подтягивались резервы.

* * *

Усиленно вгрызался в землю и 106-ой гвардейский стрелковый полк. Несмотря на крепкий мороз и твёрдую, как камень землю, ходы сообщения росли на глазах. Повсюду, куда не посмотришь, виднелись отвалы свежевыкопанной земли, слышатся солёный материк уставшего бойца.

— Ух-ты, сестричка! — удивленно присвистнул один из бойцов, высокий брюнет в