губу и начинаю трахать сам, вбиваясь снизу. Быстро. Грубо. Глубоко. Жёстко. Ее стоны, вопли, дыхание, подогревают еще больше, и девочка уже сама кусает мои губы, кончая, уплывая. Так быстро, так чувственно, горячо содрогаясь на мне. Не медлю, резко переворачиваю ее, подминая по себя и уже вбиваюсь, как хочу, пока она, невменяемая, содрогается, царапая мои плечи в кровь.

Да! Да, мать вашу! Это моя девочка, девушка, женщина!

Мое удовольствие.

Мой экстаз.

Моя слабость.

Моя боль.

Моя жизнь.

Моя любовь.

Моя нежность.

Моя душа.

И мое наказание.

Эпилог

Лето в этом году жаркое. Даже вечер не приносит должной прохлады. Выхожу из здания своего офиса, надевая темные очки. Два года назад я продал ресторан, вытащил все свои активы и снова вложился в автомобильный бизнес. Я бизнесмен, но не ресторатор. Прошло время, когда мне хотелось пустить все на самотек и плыть по течению. Моя девочка, моя уже жена, моя последняя поздняя любовь вкачала в меня столько силы и энергии, что хочется рвать этот мир за нее.

Рано себя хоронить. В мои сорок два жизнь только началась и заиграла красками. Настала пора напомнить этому городу, кто такой Астахов. Да, это было чертовски трудно, особенно когда ниша занята, да, вокруг одни шакалы, которые спят и видят твое падение. Но я не собираюсь сдаваться и выгрызу свое место в этой сфере. Моя супруга и моя семья достойны всего самого лучшего.

Иду к стоянке, посматривая на часы. Ника должна скоро закончить работу. Это моя традиция и она неизменная. Я просыпаюсь раньше жены, варю ей кофе, готовлю завтрак, кормлю свою девочку и отвожу ее на работу, а вечером забираю. И никак иначе.

— Виктор! Витя! — окрикивает меня женский голос со стороны тротуара.

Оборачиваюсь, вижу Ренату. Женщина идет ко мне, осматривая с улыбкой. Мы не виделись эти два года. После того, как она раскрыла свою «правду» Веронике, мы нехорошо попрощались. Очень нехорошо. На повышенных тонах, с хлопаньем дверей. Я захлопнул свою дверь для этой женщины раз и навсегда.

— Привет, — останавливается возле моей машины.

— Здравствуй, Рената, — прикуриваю сигарету, облокачиваюсь бедрами на капот. Нет у меня к этой женщине ни злобы, ни ненависти. Это тоже чувства, сильные, а у меня к Ренате нет совершенно ничего.

Тоже вынимает тонкую сигарету, подносит к губам и ждет, когда я ей дам прикурить.

Подношу огонь к ее сигарете, снимаю очки.

— Как твои дела? — задает вопрос, но не ждет ответа. — Наслышана. Как новый бизнес? Как молодая супруга?

— Ну ты же наслышана, — ухмыляюсь. — А додумывать и сочинять ты сама умеешь.

— А ты, оказывается, злопамятный, — усмехается.

— Да нет никакого зла, Рената.

— Не надоело нянчиться-то с женой-ребенком?

— Нет, не надоело. Лучше заботиться о молодой жене, чем иметь прожжённую стерву.

— А говоришь, нет зла, — цокает она, но глаза загораются.

— А это не зло, это урок. Меняй себя, и будет тебе женское счастье в жизни.

Рената открывает рот, чтобы парировать, но я не намерен продолжать этот никому не нужный диалог.

— Ладно, Рената, тоже зла не держи, удачи тебе, — тушу сигарету и сажусь в машину, выезжая со стоянки.

Фотостудия недалеко. Вероника прошла там обучение и практику. За успехи хозяин оставил ее в качестве фотографа. Моя девочка горит этим делом, создавая прекрасные снимки. Через месяц состоится ее первая выставка. Горжусь своей супругой. Помещение, в котором будет проходить ее выставка, выбрал я, потому что это мой ей подарок — собственная студия. Хочется подарить ей весь мир, и я стремлюсь заработать на этот мир у ее ног.

Ника уже ждет на парковке, быстро садится ко мне, дежурно чмокает в щеку, отстраняется и кусает губы.

Странно, обычно она болтает без умолку, рассказывая о том, как насыщенно прошел ее день. Донимает вопросами, опускает руку на мое колено, постоянно касаясь. Моя супруга — очень тактильная девочка, и я кайфую от этого. Но сегодня она серьезна, взволнована и молчалива. Выжидаю несколько минут, давая ей возможность сказать самой, но машину разрывает тишина.

— Как прошел твой день? — сам вывожу на диалог, начиная нервничать. Если ее кто-то, обидел... Стискиваю челюсть.

— Все хорошо. А твой? — пытается улыбнуться, но выходит натянуто. Нервничает, теребя лямки своего рюкзака.

— Все отлично, в отличие от тебя. Сама скажешь, что случилось, или я так и буду вытягивать из тебя?

Ника глубоко вздыхает, снова кусая губы.

— Ника!

— Давай доедем домой, — умоляюще просит она.

— Хорошо.

Ладно, такие нервные разговоры за рулем мне не нужны. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Все нормально. Она рядом, со мной. Жива-здорова, остальное мы решим.

Паркуюсь во дворе нашего нового дома, выхожу, открываю дверь Нике, беру за руку, сжимая ее ладошку. На улице жара, а ее руки холодные. Сглатываю. Неспокойно. Так вышло, что мы с Никой настроены на одну волну и ее настроение предается мне.

Проходим в дом. Ритуальные тисканья с Зефиром. Идем в гостиную. Ника садится в кресло, долго роется в своем рюкзаке, вынимает оттуда какие-то палочки. Разных цветов и размеров. Раскладывает их на журнальном столике.

— Что это?

— Сам посмотри.

Подхожу ближе, рассматриваю. Я, хоть и мужчина, но знаю, как выглядят тесты на беременность. Их всего пять. Пара простых, пара пластиковых и еще один электронный.

Все положительные.

Все до одного.

Поднимаю на нее глаза, сглатываю. В жар кидает, по телу идет волна дрожи какого-то, сумасшедшего триумфа и безграничной, абсолютной радости. Глотаю воздух, начиная нервно улыбаться. Дергаю ворот рубашки, отрывая верхнюю пуговицу.

— Я беременна, — шепчет Ника. Ее глаза наполняются слезами.

И тут