— Тогда давай в рост. Один черт, размеры те же. Что вдоль, что поперек.

Дальше шли молча. С приготовленными к бою автоматами. Один проскакивал вперед, занимал оборону за каким-нибудь случайным укрытием. Другой преодолевал опасный участок под его прикрытием.

Палец вперед — бросок метров десять. Палец вверх — «внимание». Осмотр прилегающей местности. И новый бросок.

Ветераны спешили. И все же они не успели. Раздались два, один за другим далеких взрыва и стук автоматных очередей. Потом недолгая пауза и голоса и топот выбегающих на улицу бандитов.

— Что это? Что случилось? — недоуменно спрашивали они друг у друга.

— Может, с нашими что?

Все-таки они были дилетантами — обыкновенными гражданскими людьми, случайно получившими в свое распоряжение оружие. И реакции их были сугубо гражданскими. Они вначале подозревали опасность, потом дискутировали о том, что следует предпринять, и лишь потом это предпринимали. Долго и неповоротливо. На что и был, при разработке операции, расчет. Именно эти бестолковые дискуссии, сомнения и импульсивные и, значит, хаотичные сборы давали столь необходимую ветеранам временную передышку.

Профессионалы в подобной обстановке действовали бы по-другому. Любое происшествие в зоне нахождения своих товарищей они истолковали бы как опасность и вначале загрузились бы в транспортное средство, а потом на ходу стали обсуждать план дальнейших действий. Таким образом они выиграли бы не одну минуту.

Но для подобных реакций на опасность надо быть разведчиком. Надо уметь думать вначале о спасении жизни своих друзей, а потом о собственной. Надо быть готовыми к самопожертвованию. Быть готовыми к мгновенному, в любую секунду, бою.

Бандиты не были разведчиками. Они не были готовы к бою. И уж тем более к самопожертвованию.

Они кричали, вместо того чтобы действовать.

— Надо поехать посмотреть!

— Куда ехать? А если там засада?

— А если засада — их перебьют.

— А если ехать, ничего не выяснив, — перебьют нас.

— А как выяснить, если не поехать?

— Ну, не знаю… Подождать, пока они приедут.

— Кто приедет?! Покойники?

— Что вы все орете? Идиоты! Включите рацию на прием!

— Алле! Алле! Серый! Ответь. Серый! Мать твою! Что у вас случилось? Ответь. Серый!

— Ну что? Отвечает?

— Да заткнитесь вы наконец! Ничего ж не слышно! Алле. Серый! Отвечай! Серый! Молчит!

— Может, их перестреляли всех?

— Шутишь? Их пятеро! Как их всех перестрелять?

— Надо ехать. Надо.

— Надо разобраться, прежде чем ехать…

Гомон, как в женском отделении бани при отключении воды.

И лишь один, покрывший прочие, хладнокровный голос. Голос шефа. Голос депутата.

— Хватит трепаться! Хватит предполагать! Трое в машину — и туда. Ты, ты и ты! Подъезжать аккуратно. В драку не лезть. В случае опасности немедленно возвращаться. При вооруженном нападении — дать нам знать по рации и принять бой.

— А если это милиция?

— Если бы это была милиция — мне бы сообщили. Скорее всего это старички бузят. Сбежал, наверное, кто-нибудь. Вы там с ними поосторожней. Они мне мертвыми не нужны. Они мне живыми требуются.

— А взрывы?

— Вот вы на месте и разберетесь. Все ясно?

— Что тут неясного? Все ясно, — не очень радостно ответили бандиты и пошли, на ходу вытягивая из карманов пистолеты.

— Куда ж вы сразу в машину? Со своими хлопушками. Автоматы возьмите. Мало ли что там. Всем прочим разобрать оружие и быть готовыми к срочной эвакуации. Сбор в гараже. По двору лишний раз не шнырять. Один — на крышу в охранение! Все!

Базар кончился. Каждый получил четко сформулированную задачу. Не вовремя вылез шеф. Ох, не вовремя. Все карты ветеранам спутал. Весь расчетный резерв времени сожрал. А так все хорошо начиналось…

До рубежа атаки Михасю и Борису оставалось еще сто метров.

— Опоздали! — показал пальцами Борис. — Теперь ничего не получится. На крыше часовой. Теперь незамеченными не пробраться.

— Согласен, — кивнул Михась. — Надо часового, — палец вверх, — убирать, — ладонью поперек горла. — Иначе, — качанье головой, — не прорваться.

И такой же, жестами, ответ.

— Как? С нашими животами на крышу не взобраться. А наружная лестница одна!

— Может, из автомата?

— Нет, все услышат, сбегутся. Надо по-тихому — ножом.

— Тогда внаглую. Я шумну с задней стороны, а ты по-быстрому наверх.

— Опасно!

— Один черт, хоть так, хоть так рисковать.

— Ладно. Попробуем. Начало через двенадцать минут. По моему сигналу.

Согласно кивнули. И тихо и молча разошлись.

— Все, больше тянуть невозможно! — сказал Семен. — Все резервы вышли. У нас девять минут до контрольного срока. К тому же, не дай Бог, гости нагрянуть могут.

— Нет, гостям рано, — возразил Анатолий, поднимаясь и собирая оружие. — Так быстро они сориентироваться не смогут. Пока стрельбу услышат, пока лясы поточат, пока радиостанцию потерзают, пройдет добрых пятнадцать минут. А надо еще оружие разобрать — не таскают же они постоянно при себе автоматы, решить, кто поедет, кто останется, кто в охранение пойдет. И еще машину из гаража выгнать. А в ней, как всегда, бензина не окажется… Это еще минимум полчаса. Немцы на что дисциплинированные и легкие на подъем были, и то меньше двадцати минут не собирались. А здесь наши совковые бандиты. Они вообще могут никуда не тронуться — передерутся, кому первому под пули лезть.

— Тебя послушать, так нам вообще можно никуда не двигаться — спать лечь.

— А что, хорошая идея. Я бы лег.

— Ты бы где угодно лег. Дай возможность. Я бы, может, тоже лег, кабы меня внучка не торопила.

— Да ладно тебе злиться. Дополнительных пять минут у нас при любом раскладе есть. Должны успеть. Еще, помяни мое слово, перед воротами ждать придется.

Анатолий ошибался. Дополнительных пяти минут у них не было. Потому что в их расклад вмешался еще один игрок. Очень сильный игрок. Шеф.

— Давай выгоняй машину. А я этих поближе подтащу.

— Ты там выбери кого полегче. И почище.

— Чистоплюй ты, Толя. И еще сачок первостатейный.

— Не сачок, а практик. Много мне радости на коленях какого-нибудь бугая под сто килограммов весом держать. Я женщин-то за всю жизнь туда свыше пятидесяти килограммов не усаживал.

— Ты их вообще давно никуда не усаживал. Кроме как рядом на скамейке.