– Они не знают, что я Сумеречный охотник.

– Поверь мне, – прошептал Марк, наклонившись так близко, что его горячее дыхание обожгло ей ухо, – они знают.

– Тогда им плевать, – сказала Кристина. – Это пир. Я о них читала. Фэйри растворяются в музыке так же, как люди. Они танцуют – и забывают, совсем как мы.

Руки Марка сомкнулись у нее на талии. Это он меня защищает, напомнила себе Кристина; но ее сердце все равно забилось быстрее. Когда Марк впервые появился в Институте, он был худым как тростинка, с запавшими глазами. Теперь она чувствовала его мышцы, его твердую силу.

– Я никогда тебя не спрашивал… – начал Марк, пока они пробирались сквозь толпу. Рядом с ними танцевала пара девушек; их черные волосы были зачесаны наверх и украшены затейливыми коронами из желудей и ягод. Обе были в красновато-коричневых платьях, с лентами на тоненьких шеях, они едва успели отдернуть свои юбки от Марка и Кристины и потешались над неуклюжими гостями. Кристину это не задевало. – Почему фэйри? Почему именно их ты стала изучать?

– Из-за тебя. – Она откинула голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза – и увидела, как на лице Марка промелькнуло удивление. – Из-за тебя, Марк Блэкторн.

«Из-за меня?» – беззвучно переспросил он.

– Когда я узнала, что с тобой произошло, я сидела в мамином розовом саду, – сказала Кристина. – Мне было всего тринадцать. Темная война заканчивалась, объявили Холодный мир. Весь мир Сумеречных охотников уже знал, что твою сестру отправили в изгнание, а тебя бросили. Мой двоюродный дед рассказал мне об этом. У нас в семье всегда шутили, мол, я всё принимаю близко к сердцу, и довести меня до слез легче легкого, и дед знал, что я за тебя переживала. И он мне сказал, так и сказал: «Твой потерянный мальчик никогда уже не найдется».

Марк сглотнул. Чувства, отражавшиеся в его глазах, сменялись стремительно, словно облака, летящие по небу.

– И как?

– Что – как?

– Ты заплакала? – спросил он. Они всё еще танцевали, уже почти не замечая этого. Кристина не думала о движениях и чувствовала только дыхание Марка и свои пальцы, сплетенные у него на шее.

– Я не заплакала, – сказала Кристина. – Но решила, что посвящу свою жизнь отмене Холодного мира. Это был несправедливый Закон. И он никогда не станет справедливым.

Губы Марка приоткрылись.

– Кристина…

Их прервал голос, похожий на голубиное воркование – мягкий, кроткий и легкий как перышко:

– Желаете выпить, сударь и сударыня? Чего-нибудь прохладительного после танца?

Фэйри с кошачьей мордочкой – пушистой и усатой – стоял перед ними в лохмотьях, оставшихся от костюма, который был моден в начале двадцатого века. Фэйри держал золотой поднос, уставленный стаканчиками с синими, красными, янтарными напитками.

– Они заколдованы? – тихонько выдохнула Кристина. – Я выпью и буду видеть странные сны?

– Госпожа, они утолят вашу жажду, – сказал фэйри. – А взамен я попрошу всего лишь вашу улыбку.

Кристина взяла стаканчик с янтарной жидкостью. На вкус она оказалась как маракуйя, сладкая и терпкая. Но Кристина успела сделать лишь один глоток: Марк выбил стаканчик у нее из рук. Тот со звоном упал к их ногам, забрызгав руку Марка напитком. Тот, не сводя с нее разъяренного взгляда, слизал капли.

Кристина попятилась. В груди распространялось приятное тепло. Продавец напитков накинулся на Марка с упреками, но тот оборвал его жалобы, сунув монетку – обыкновенный цент, который в ходу у простецов. Марк бросился за Кристиной.

– Остановись! – взмолился он. – Кристина, погоди, ты же идешь в самое сердце пира, там музыка будет только сильнее…

Кристина остановилась и протянула ему руку. Она ничего не боялась. Она прекрасно понимала, что должна дрожать от ужаса: она ведь выпила напиток фэйри, и теперь с ней может случиться что угодно. Но вместо этого она испытывала лишь чувство полета. Кристина была свободна до боли, и только Марк еще привязывал ее к земле.

– Потанцуй со мной, – сказала она.

Марк догнал ее. Он все еще выглядел сердитым, но все же заключил ее в крепкие объятия.

– Ты уже натанцевалась. И достаточно выпила.

– Натанцевалась? – это снова оказались девушки в коричневом, их алые рты смеялись. Если не считать того, что глаза у девушек были разного цвета, их было не отличить друг от друга. Одна из них сняла с шеи ленточку. Кристина во все глаза смотрела на плясунью: на шее фэйри были кошмарные шрамы, словно кто-то пытался отрубить ей голову.

– Так потанцуйте вместе! – Девушка бросила эти слова им в лицо, словно проклятье, обвила ленточкой запястья Марка и Кристины и связала их вместе.

– Счастливой связи, Охотник, – усмехнулась она. Зубы у нее были черные, словно выкрашенные тушью, и острые как иголки.

Кристина ахнула, отшатнувшись и потянув за собой Марка; лента удерживала их вместе. Она растягивалась, словно резиновая, но не рвалась. Марк снова догнал ее и схватил за руку, переплетя ее пальцы со своими.

Быстро и уверенно идя по неровной земле, выискивая прорехи в густом тумане, он тянул ее за собой. Они проталкивались среди танцующих пар, пока музыка не стихла вдали.

Марк свернул в сторону, направляясь к небольшой рощице. Он скользнул под ветви, придержав самые низкие, чтобы Кристина могла последовать за ним. Стоило ей нырнуть под длинные, тяжелые от плодов ветви, спускавшиеся до самой земли, как он их отпустил, и ветви укрыли их обоих.

Марк сел на землю и вынул из-за пояса нож.

– Иди сюда, – велел он, и когда Кристина села рядом, он взял ее за руку и провел ножом по связывавшей их ленте.

Раздался тихий, короткий стон, словно вскрикнуло раненое животное. Марк отпустил Кристину и выронил нож. Сквозь ветви едва проникали солнечные лучи, и в этом неярком свете лента, все еще завязанная у него на запястье, была похожа на кровь.

Лента оставалась и на запястье Кристины, но больше не обжигала; обрезанный конец грустно волочился по грязи. Кристина царапала узел ногтями, и наконец лента развязалась и упала на землю.

Она посмотрела на Марка. Тот сидел с мрачным видом, под глазами – синим и золотым – залегли тени.

– Это могло очень плохо кончиться, – произнес он, откладывая в сторону свой обрывок ленты. – Такое связующее заклятие может соединить двух людей, и свести одного с ума, заставить его утопиться, а второго утянуть за ним.

– Марк, – сказала Кристина, – прости меня. Я должна была тебя послушать. Ты больше знаешь о пирах, чем я. У тебя есть опыт. А я только книги читала.

– Нет, – неожиданно ответил он, – я тоже хотел пойти. Мне понравилось с тобой танцевать. Здорово было побывать там с…

– С человеком? – спросила Кристина.

Жар у нее в груди сменился странным пощипыванием, давлением, которое становилось сильнее, стоило ей посмотреть на Марка, на изгибы его скул, на впадины на висках. Ворот его свободной, пшеничного цвета сорочки был расстегнут, и Кристине было видно местечко, которое всегда казалось ей самой красивой точкой мужского тела – гладкая мышца над ключицей и беззащитная ямочка.