бы его усилить. Мы только вскользь это обсудили и больше к этой теме не возвращались, но каждый готовился к неприятностям. По версии Изулы, всё то же самое — на нас натравливают местных животных. В это время года они вообще вполне дружелюбные. Вот зимой, когда проблемы с кормовой базой или засухой, всякое может быть.

Пока Изула договаривалась, чтобы вступить в караван, и выбивала для нас лучшие условия, я стоял в сторонке вместе с первушниками и сосредотачивался на слухе и зрении. На удивление это легко получалось, а главное, был результат. Органы чувств обострились. А как договорилась, то она нас проводила и оставила в караване, который должен был с утра выдвигаться.

— Я приду утром, не вляпайся тут… в какую-нибудь наследницу!

— Нормально всё будет.

— Знаю я твоё нормально.

— Скатертью дорожка!

Ушла, да и бог с ней. Только ей почему-то было ещё важно, чтобы я ревновать стал. Так что она поделилась своими планами на вечер — для своего божества провести обряд, чтобы набраться сил на дорогу. До меня медленно доходил смысл её слов, а она стояла, и довольная наблюдала.

— А утром тебе подарок принесу — платок, чтобы слюни… ну ты понял.

Она уходила, а я глядел ей вслед. Раздражает! При каждом удобном… да и не удобном случае заставляет меня о ней думать. И ведь получается. Сколько я не настраиваюсь, что она объект охранения, но ничего не выходит. Точнее, помогает лишь до таких вот моментов. Хотел было крикнуть ей вдогонку, что её Афродита сегодня всю ночь будет наблюдать за этим караваном, потому что тут будет куда интересней, но ведь она только этого и ждёт. Вздохнуть и выдохнуть.

Нужно срочно пар выпустить… Не повезло первушникам: работали несколько часов. Мне не тело нужно тренировать, а разум. Я направлял силу в голову и работал с мечом, при этом только защищался, а они атаковали, ведь на них вообще нет никакой защиты. Так что это было скучно, и большую часть тренировки они бросали в меня камни, а я отбивался или уклонялся, отрабатывал скорость реагирования, наблюдательность и контроль окружающего пространства.

В какой-то момент я ощутил, что знаю, куда прилетит камень, и сместился. Удачно. Даже сам не поверил, как всё легко и обыденно получилось. А главное, сколько раньше ни пытался тренировать подобное предвидение, но никогда не получалось, а тут плечи сами развернулись, и камень прошёл мимо. Предвидение есть у всех, так его называют, и в качестве доказательства даже эксперименты проводили. Один из них — в радужные картинки добавили несколько картинок, которые по содержанию могли вызывать страх или негодование, а то и ужас. Сцены насилия или смерти. Испытуемые, которые сидели расслабленными, наблюдали за расслабляющими картинками, которые перед ними листали довольно быстро. В какой-то момент аппаратура фиксировала «напряжение» в теле испытуемых перед тем, как перед ними появлялись эти сцены. Технику, как говорится, не обманешь. Разум предвидел опасность и заранее готовил тело к стрессовым нагрузкам. Но для городского жителя, кем я большую часть жизни был, эта функция, как я считаю, была атрофирована.

Ещё полчаса я просто стоял и наблюдал за своими ощущениями, пока камни летели в меня. Я не пытался от них уклониться, но и не блокировал свой порыв. Внутри меня действительно что-то шевелилось, кровь как будто волной накатывала, заставляя качнуться в сторону.

Пусть язва там «кувыркается», а я изучаю что-то новое. А завтра попробую вплести этот элемент в качание маятника. От возможных перспектив кружилась голова. Мне бы такую силу… В нулевом мире многое не дано. Так что и переживать не о чем, а нужно навёрстывать упущенное время.

Наши первушники оказались совершенно типичными. Крепкими, выносливыми и без волевого стержня. Копьё держать умеют и отлично. Либо у них нет имён, либо их они никому не называют. Но ведь между собой-то они как-то общаются? Не «эй, ты», ими же погонщики управляют. Но на представиться, они молча лишь голову склонили.

— Чего молчим?

— У нас нет имён, господин.

Господин, значит. Так тут ещё рабам запрещено с господами разговаривать без дозволения? И после этого они тут рабы по доброй воле?

— Ты будешь Пчела, а ты Камень. Ко мне обращаться Маг, как поняли?

И снова лишь кивнули. Поспешил я с именами, тут Дуб и Сосна больше подходит. Но Пчела довольно умело выпады копьём делал, а Камень эти самые камни метал. Ничего, буду учить разговаривать. Я добрый, хотя вначале это и не заметно.

Перед сном сделал записи и лежал, прослушивал всё, что мне Изула рассказывала. В руках крутил камень, который мог принять Силу второй меры — подарок от Теа. В Феите я расплатился за еду своей силой, передав её в аналогичный камень, и заметил, как местный кассир явно удивился. Вопрос, чему именно? Тому, что я передал много силы или тому, что она была… нетипичная, тяжелая. Как вообще количество силы регулировать? Спрошу при возможности.

*****

Я оглянулся назад, и снова никого. Караван уже час в пути, а Изула так и не приехала. Издевается, или ей помощь нужна? Теа нашла? Неожиданно планы поменялись, или она снова меня оставила одного, а сама идёт другой дорогой? Но почему тогда не предупредила? От этой язвы всего можно ожидать. Мне-то что делать, возвращаться и искать её, и помочь при необходимости, или продолжать движение с этим караваном? Так-то я ей ничего не должен, и уже, чисто теоретически, могу добраться сам, но переживаю же. Не чужой уже человек для меня: сюда привела, да и от Теи спасла.

Она не появилась и спустя ещё один час, а затем и ещё один. Непонятная ситуация. Беспокоюсь, хоть и знаю, что она сама может за себя постоять. Логично предположить, что идёт другой дорогой. Вот ещё одна причина появления двух первушников с повязками её рода — так она и их может отследить, если с моей повязкой что-то случится, а этих я ведь не брошу. Найдёт их — найдёт и меня.

Логика — это одно, а вот чувство беспокойства никуда не делось. Воображение рисовало самые разные ситуация. В то, что она всю ночь кувыркалась, я не верил. Проспать тоже не могла. Придушил бы собственными руками. Когда я уже уверовал, что у неё неприятности, и собирался развернуться назад за ней, то она показалась на горизонте!

Я взглянул на часы — почти пять часов движения каравана — и поднял взгляд на