— У него предки, сам знаешь…

Марк знал. Таких родственничков никому не пожелаешь. Несколько раз отец жестоко избивал Антоху; говорили, что их с матерью могут лишить родительских прав, но дело как-то забуксовало. Скоро Антохе восемнадцать — несколько лет с ними под одной крышей осталось потерпеть. Он мечтал о том, чтобы окончить одиннадцатый класс и свалить от отца с матерью. Пусть даже в армию, а дальше видно будет.

Вечером Пика позвонил Марку и сказал, что Антохи дома нет. Мать ничего не знает, говорит, наверное, утром ушел. Она только что с работы вернулась, а отец спал весь день и тоже не в курсе.

— Уверен, опять поцапались вчера, — озабоченно проговорил Пика, — и Антоха ушел из дому. У него тетка живет в поселке под Ясным. Так уже было пару раз. Только вот он телефон никогда не отключал, мне звонил.

— Знаешь теткин номер?

— Откуда? Но примерно знаю, где она живет. Ладно, подождем до завтра, может, Антоха объявится. Если что, смотаемся к ней.

Вторник

Марк вошел в класс и увидел два пустых стула там, где обычно сидели Пика и Антоха.

Антоха так и не объявился, а теперь еще и Пика пропал.

Но если в случае с Антохой прогулы были обычным делом, то Пика учился хорошо, жил со строгими родителями-врачами и бабкой, которые следили за ним в шесть глаз. Например, чтобы пойти с ночевкой к Марку, ему нужно было отпрашиваться и долго их уговаривать.

Сотовый Пики отключен не был, но трубку он не взял.

«Что за черт?»

На ум вдруг пришли слова Пики: «Она забирает детей и подростков. Выманивает на улицу, и больше их никто никогда не видит».

«Ты в самом деле решил, что во всем виновата Длинная Дама?» — спросил себя Марк и сам себе горячо ответил, что это, конечно, полный бред.

Антоха наверняка у тетки: отец, скорее всего, опять поколотил его спьяну. А Пика… Ну, мало ли. Может, приболел.

— Марк, ты не в курсе, почему Пики сегодня нет? — спросила историчка, глянув на него из-под круглых очков. — Он реферат должен сдать.

— Без понятия, — он пожал плечами. — Схожу к нему после уроков, узнаю.

Пика жил недалеко от школы, через улицу от Марка. Тихий двор, блочная пятиэтажка, старушки на лавочках — тишь да благодать.

Марк поднялся на четвертый этаж и позвонил. К двери долго не подходили, и он поймал себя на мысли, что волнуется. Вот бы Пика открыл дверь, они поговорили, обсудили Антохины дела…

Но вместо Пики дверь открыла его бабушка — низенькая, сухая, тощая старушка в синем платье и парике. Позади нее, в глубине квартиры, звучали голоса: женский голос рвался и трескался, срываясь на слезы, мужской успокаивающе бубнил. Наверное, это были родители Пики.

Возможно, он натворил что-то, и Марк пожаловал в самый неподходящий момент? Самого Пики, правда, не было слышно, но он вполне мог молчать во время экзекуции.

— Маркуша, — тонким голоском проговорила старуха.

— Добрый день. — Имени ее Марк не помнил. — Сегодня Пи… Осипа в школе не было. Я зашел узнать, как дела.

Старуха секунду-другую смотрела на него, а потом заговорщицки улыбнулась и погрозила пальцем, как ребенку.

— Знаю, знаю! Вот ведь что надумали, озорники!

— Вы о чем? — опешил Марк.

— Дразнить ее вздумали? Плохие мальчишки! — Она захихикала, поправила парик, и в этот момент Марк отчетливо понял, что старуха не в себе. — Ну и как? Понравилось? Интересно вам было?

Неожиданно ее сумасшедшее веселье как рукой сняло. Теперь она смотрела на Марка с ненавистью.

— Разве я не говорила, что не следует дразнить ее? Даже имени нельзя произносить! После захода солнца все окна должны быть закрыты! В нашем городе всегда должно быть так, только тогда все спокойно, а дети остаются с родителями! Только дрянные мальчишки смотрят по ночам в окна, а хорошие дети тихо сидят в комнатах! — Она уже почти кричала. — Не выглядывают в окна, не смотрят на улицу — вот как поступают хорошие дети! Хорошие дети остаются — плохих она забирает!

— Я, наверное, пойду. — Марк попятился.

— Никуда ты теперь не уйдешь! Не скроешься! Ты втравил в это моего внука! Он хороший мальчик, он не должен был… Это ты виноват!

В конце коридора показался мужчина: Марк узнал отца Пики.

— Мама! — позвал он, но старуха не отреагировала.

— Сдохнешь, паршивец! — визжала старая ведьма. — Она заберет тебя, как забрала его!

— Перестань, мама! — Отец Пики обнял ее за плечи попытался увести, но она рвалась так яростно, что парик свалился с головы, обнажив жалкий седой пушок.

— Мы умеем хранить секреты. Наш город — особый, чужаки нам не нужны. Что они могут понять? Они всегда смеются! Они не понимают…

Внезапно старуха заплакала и обмякла на руках сына.

— Пойдем, мама. Тебе нужно отдохнуть.

Мужчина повел мать прочь. Она как будто и забыла о существовании Марка, только глухо бормотала что-то невнятное.

Марк застыл у двери, потрясенный увиденным. Отец Пики обернулся и сказал:

— Прикрой дверь, пожалуйста.

К своему ужасу Марк понял, что мужчина плачет.

— Что произошло? — еле выговорил он.

Пару секунд они смотрели друг на друга, потом отец Пики отвернулся и негромко сказал:

— Будь осторожен. Если сможешь.

Вторник. Вечер

Марк не сразу пошел домой. Долго, пока не начало темнеть, бродил по улицам, пытаясь прийти в себя, разобраться в происходящем. Так ничего и не надумав, оглушенный случившимся, не понимающий уже, во что верить, переступил порог квартиры и увидел мать перед зеркалом.

Одетая в брючный костюм, она быстро подкрашивала ресницы.

— Где тебя носило? — спросила мать и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Звоню, не берешь. Мне срочно на работу надо, кое-что произошло в лаборатории.

— Ты в ночную смену, что ли? — выговорил Марк, чувствуя, как его заливает ледяной волной.

Мать, услышав необычные интонации в голосе сына, повернулась к нему и спросила:

— Ага. Говорю же, срочно. Долго объяснять. А ты что, не рад? Ты же меня обычно пинками готов из дому вытолкать.

Она хотела рассмешить его, но не вышло. Марк швырнул сумку на пол и прямо в куртке прошел в комнату.

— Не хочу один ночевать.

— Всегда, главное, хотел, — хмыкнула она. — Ребят позови.

Она ждала, что он обрадуется, но Марк опустил голову и глухо проговорил:

— Ма, давай уедем отсюда.

— Из этой квартиры? — не поняла она.

— Из этого города.

Повисла пауза, потом мать неуверенно улыбнулась.