Мы будем слушать, как говорят ЭзРа. Вот как это будет. Мы будем слушать, как они говорят. И сначала мы сейчас услышим, как они говорят.

Я видела, как кое-кто из служащих шевелит губами, прикидывая: лучшие из них даже теперь не утратили способности мыслить стратегически. Меня это восхитило. Они уже думали о том, что делать, какие отношения сохранятся и как спасти остальное, как мы все будем жить и каким станет Послоград. Неожиданно у меня появилась надежда.

Похоже, что у Хозяев осталась лишь одна простая потребность. Я и раньше не была дурой; о том, что у них есть свои противоречия, свои враждующие лагеря и противостояния между ними, я знала ещё до того, как своими глазами увидела их кровавый результат; и, вот парадокс, именно это воспоминание возникло у меня тогда, когда на повестке дня неумолимо стоял один-единственный вопрос. Сначала мы услышим, как говорит ЭзРа.

Эз вышел вперёд, за ним, нехотя, подтянулся Ра. Двое неодинаковых людей обменялись взглядами, выражавшими непохожие эмоции. Пошептались. И вместе заговорили на Языке, приводя в исступление Хозяев.

Время шло, погружая город в чистый хаос, но, благодаря выдающимся усилиям отдельных служителей, из него начала складываться какая-то жизнь. И даже определённый порядок. Просто поразительно, до чего быстро может перемениться жизнь целого города.

Торговля, детали и подробности обмена: знаниями, услугами, товарами, обещаниями и прочим. Наша культура. Наш образ жизни. Всё пришлось начинать с нуля.

Повсюду царило опасное возбуждение, падение морали проявлялось в мелкой жестокости одних и массовом потакании им остальных, в том, что кто-то позволял себе брать всё самое лучшее, в то время как другие боролись, стараясь поддержать порядок. Первые недели, приходя в посольство, я ждала, что оно будет охраняться, но так бывало не всегда. Комнаты для собраний и коридоры не всегда были убраны, а иногда и просто загажены мусором и грязью после каких-то вечеринок. Я понимала, что люди делали это не для удовольствия. Я знала, что винно-красная блевотина была извергнута кем-то не напоказ и оставлена тухнуть на полу не в качестве демонстрации независимости, а потому, что те, кто тут праздновал, услышали о требованиях ариекаев; в их головах не укладывалось, как мы будем их выполнять и что случится, когда мы не сможем их выполнить; они не знали, проживут ли ещё неделю, и никогда в жизни не были так напуганы.

Эрсуль не отвечала на мои звонки, а я была так занята, что не стала настаивать и не пошла её навестить, как, наверное, поступила бы на моём месте настоящая подруга. ЭзРа ходили на иные вечеринки, как я слышала от других, а потом увидела сама. Некоторое время спустя участие в невиданных по размаху дебоширствах стал принимать только Эз. Ра занялся другими делами.

Люди назначали друг другу тайные свидания, многие расставались. Другие, наоборот, вступали в браки. Я и сама закрутила несколько поспешных романов. Вообще о тех первых днях трудно говорить. Героями, благодаря которым Послоград не смели толпы страждущих ариекаев, были чиновники, которые создавали правила и структуры, пока мы все валялись в грязи. Немного погодя я снова стала кем-то, снова стала играть в Послограде значительную роль: в те дни я была никем.

Тогда Послоград казался мне крошечным, как никогда прежде. И двух дней не проходило, чтобы на каком-нибудь сборище или встрече я не увидела знакомых, то радостных, то, наоборот, печальных, которых до того избегала тысячами часов. Бурнхам, сравнение из прежних дней, попался мне на глаза в толпе, которая собралась у ворот посольства, привлечённая ложным слухом о том, что там якобы сообщат какую-то информацию. Заметив меня, он тут же отвёл взгляд, как и я, — и он, и я, и Шанита, и другие бывшие завсегдатаи «Галстука» давно уже делали так при виде друг друга, с тех пор, как погибли Хассер и Валдик, ещё до новой катастрофы.

Я слонялась по Послограду, пока чиновники глотали таблетки, чтобы не спать, и строили планы нашего спасения. Не раз я натыкалась на друзей из ещё более давнего прошлого: Гарду; Симмона, охранника. Теперь ему нечего было охранять. Он был в ужасе: его живой протез, похоже, заболел.

Служители рангом пониже не имели представления о том, что надо делать, а тех, кто был на самом верху, словно парализовала потеря всего. Так же вели себя и послы, которые говорили народу, что во всём виноваты визири, что они сами никогда не допустили бы ничего подобного, но настоящая власть всегда была в руках служителей, они всех и подвели. Этим сказкам никто больше не верил.

Только те, на кого годами не обращали внимания, взваливая на них одну и ту же работу, смогли измениться сами и изменить Послоград. Наш бюрократический феодализм сменился беспощадной меритократией. Даже иные послы смогли проявить себя. И совсем не те, от кого этого ждали. Наблюдение верное, но не оригинальное.

Одним из первых достижений нового руководства стало подавление мятежа Уайата. Ключевой фигурой той маленькой войны был Симмон. После, снова взбодрившись, он сам рассказал мне всё.

— Ты заметила, как оживилась вдруг вся шайка Уайата? Они планировали открыть арсеналы. Наверное, то, что у нас творится, записано в каком-нибудь бременском протоколе о безопасности, вот они и кинулись исполнять. Отсюда и возня пару дней назад.

Никакого восстания полномочного представителя нашей супердержавы я не заметила. Хаоса и без того было достаточно.

— Мы всё узнали — не спрашивай как — и были готовы. Но пришлось рисковать. — Рукой он чертил в воздухе схематический план боевых действий. — Можно было просто взять и перехватить их, понимаешь? Но эти бременские штуки, которые у них там припрятаны, — мы решили, что они могут нам пригодиться. Так что мы подождали и вошли следом за ними, как только они открыли башню. Среди них были наши люди — мы ведь готовились к этому заранее. Вот почему мы повязали их почти без единого выстрела и взяли оружие. Хотя, честно говоря, оно нам так и не пригодилось. Пока.

Они почти не сопротивлялись. Проблема была только с Уайатом. Пришлось его засадить. В одиночку. Здесь наверняка полно агентов Бремена, вот и пришлось позаботиться о том, чтобы он не передал им какие-нибудь коды, инструкции или ещё что. — Я не стала говорить ему, что не заметила никакой драмы. Хотя я ничего не знала, меня всколыхнул его рассказ.

Ра, робкой части нашего катастрофического посла, позволяли оставаться одному и заниматься своими мелкими проектами; Эзу не мешали морально разлагаться. Но их охраняли, и они должны были выполнять приказы. У них были свои обязанности. Благодаря которым мы все оставались в живых.

— Целый город тварей с промытыми мозгами, — сказали мне ЭдГар. — И каждая из них сильнее нас и при оружии. Нам надо, чтобы они оставались гостеприимными.

В те первые дни Хозяева не проявляли признаков мышления или стратегии. Я, привыкшая на любые их странности отвечать чем-то вроде мантры — это типичная ариекайская штука, нам не понять, — пришла в ужас, убедившись, что ими движет никакая не стратегия, пусть даже непостижимая человеческим умом, а простая потребность в наркотике. Сначала толпы ариекаев постоянно стекались к посольству. Когда они делались чрезмерно оживлёнными, а их требования — особенно громкими, как случалось через каждые несколько часов, — вызывали ЭзРа, ставили их у входа, и те на безукоризненно правильном Языке говорили — не важно что, — усилители доносили их голоса до каждого в толпе, которая явно испытывала облегчение и впадала в транс.