— У вас дети есть?

— Сын и дочь. Они сейчас в Англии.

— Ну да.

— На самом деле это несмешно. Здесь у нас бизнес, здесь опасно… Я знаю, Виктор выкрутится. И придет за мной. Сюда.

— Будем надеяться.

— И мы уедем, — кивнула она.

— Разумный выход.

— Но пока что я здесь. И ты должен быть со мной.

— Ну, хорошо, — не очень охотно согласился он.

И Сирена это заметила.

— Ты как будто делаешь мне одолжение, — сказала она.

— Да нет, просто думаю… Во-первых, у меня нет оружия, — пожал плечами Арсений.

— Раньше ты таким не был. Раньше ты готов был драться за меня голыми руками.

Сирена смотрела на него по-доброму, но в голосе звучал упрек.

— Когда раньше? Двадцать лет назад?

— Я ни в чем перед тобой не виновата.

— Я тебя ни в чем и не виню.

— Ты меня уже не любишь? — с обидой в голосе спросила Сирена.

А на глазах блеснула слеза.

Арсений любил Сирену, двадцать лет жил мечтой о встрече с ней, но сейчас он почему-то не мог признаться в этом — во всяком случае, на словах.

Он медленно подошел к ней. Сирена, казалось, мысленно отстранилась от него, но телом, напротив, подалась. Ее губы затрепетали в ожидании поцелуя.

Арсений остановился, мягко коснулся рукой ее шеи, поднес ладонь к уху.

— А надо?

Сирена ответила на языке тела. Взгляд у нее затуманился, рот приоткрылся, голова качнулась. Арсений не касался ладонью ее уха, Сирена сама прижалась щекой к его руке.

— Я хочу, чтобы все было, как раньше, — негромко пробормотала она.

Арсений и сам хотел бы перенестись на двадцать лет назад, но память отбросила его всего лишь на год. Он вспомнил: на зоне проснулся весь в поту — после того, как ему приснилась Сирена. Он тогда мог только мечтать о той возможности, которая сейчас была у него прямо в руках. Они вдвоем, Сирена тянется к нему, а Казимира нет, и никогда уже не будет. О какой Вите сейчас могла идти речь?

— И я хочу.

Он гладил Сирену рукой, пока она не закрыла глаза. Только тогда он притянул ее к себе и поцеловал в губы. От сильных ощущений у Сирены отказали ноги. Рядом был диван, Арсений подхватил женщину на руки и опустил на него.

Она ничего не говорила, когда извивалась под ним, помогая снять юбку. А когда осталась голой, вдруг спросила:

— Зачем ты это сделал?

Но прилив страсти размыл ее возмущение, оно ни к чему не обязывало. К тому же Арсений помнил, как Сирена пыталась останавливать его в прошлом. Он тогда ни разу не остановился; может, потому она захотела его и сейчас?

— Я еще ничего не сделал.

— Казимир тебя убьет, — пробормотала она, энергично принимая в себя его вздыбившуюся инициативу.

— Да? — Арсений сделал вид, что задумался.

И остановился, хотя далось это ему нелегко. Мечты сбывались, от дикого восторга хотелось кричать.

— Да!

Сирена обвила руками его спину и с силой прижалась к нему. При этом она требовала активного движения. Как можно больше движения. Как можно больше угля.

От переизбытка пара лопались трубы, вылетали клапана, а котлы взорвались одновременно. Арсений рухнул с шумной высоты на тихий диван, обнял Сирену, вибрирующую изнутри от остаточного напряжения.

— Сейчас придет Казимир. — От чувства приятной усталости он едва ворочал языком.

— Все равно, — чуть слышно пробормотала Сирена.

— Я помню, как он приходил… Стучал в дверь…

— А ведь он меня тогда просил…

— О чем?

Сирена изнеможенно махнула рукой. Дескать, потом.

Арсений оторвался от нее, сел, откинул голову назад, закрыл глаза, но расслабиться не смог. Чувство вины перед Витой поставило его на ноги, он поднялся по лестнице, с высоты второго этажа обвел взглядом улицу с парадной стороны дома. Вита могла выследить его и сейчас наблюдать за ним, но не было видно ее белого «Тигуанчика».

Сирены уже не было на диване, когда он спустился вниз, а где-то за закрытой дверью лилась вода. Арсений сел, пальцами обеих рук взлохматил голову. Не так уж все и плохо. Даже очень хорошо. Не обманулся он в своих ожиданиях: Сирена по-прежнему более чем хороша. Сбылась мечта, к которой Вита не имела ровно никакого отношения. И совсем не факт, что Арсений сегодня изменил ей. Он всего лишь вернул свое… Однако есть вопрос: а хочет ли он жить с Сиреной дальше? На него он не мог ответить утвердительно. Да и Сирене он вряд ли нужен по-настоящему, честно говоря. У нее взрослые дети, свой круг общения; Арсений по всем статьям будет чужим.

Сирены долго не было, она вышла к нему в собранном, можно сказать, упакованном состоянии. Все тот же костюм на ней — чистый, наглаженный. Волосы гладко уложены, макияж безупречный. Арсений даже непроизвольно поднялся, увидев ее. Но Сирена не собиралась никуда ехать.

— Будем обустраиваться?

Она улыбалась, тепло поглядывая на него, но при этом сдерживалась от телячьих нежностей. И хотела бы, наверное, нырнуть к нему под руку, приласкаться, но, видно, статус не позволял.

— Думаешь, Казимир задерживается? — спросил Арсений.

— Все возможно… Что он говорил, куда собирался?

— Ко мне собирался, а пришел — передумал…

— Может, он и сюда передумал идти.

— Он знает, что ты можешь здесь его ждать.

— Если меня нигде не будет, я буду здесь.

— Тебя нигде не будет. Ни в телефоне… Или здесь есть интернет?

— Интернет проведен, нужно только заплатить. Но меня больше устраивает режим полной тишины, — сказала Сирена. И, немного подумав, добавила: — С тобой.

Арсений кивнул. Его тоже устраивал такой режим. Но с оговорками. Ну, никак не мог он выкинуть из головы Виту, хотя уже и не воспринимал ее всерьез.

— А если Казимира убьют?

— Я не хочу об этом думать.

Сирена действительно гнала от себя похоронное настроение, причем довольно успешно.

— Думай о хорошем.

— Помнишь, как мы ходили с тобой в магазин? — Сирена заставила себя улыбнуться.

— Пока Ширман перепрятывал свои миллионы, — вспомнил Арсений.

— Я тогда тебя ненавидела.

Она улыбалась, но при этом смотрела на него с укором.

— За что? — повел бровью Арсений.

— Со мной нельзя было так.

— Как?

— За шкирку и в постель.

— За шкирку я не хватал.