— Ну, Соньку надо встретить.

— На такси доедет.

— На такси не надо, — не открывая глаз, пробормотал Казимир.

— А сам на чем доехал?

— Брат, ты должен мне помочь…

— Не брат ты мне, — качнул головой Арсений.

— Все равно помоги.

— Мне ясность нужна. Кто с тобой так, и за что?

— Да тут несколько вариантов… Как минимум, два…

— Телохранители твои где?

— Где-где… Всех завалили… Помнишь Агеевку?.. Тогда нам повезло. А вчера нет… Больно как! — простонал Казимир. — Сделай что-нибудь.

— Новокаин нужен или что-то типа того. Я в аптеку съезжу? — вызвалась Вита.

Она, казалось, готова была лететь хоть в космос без скафандра, лишь бы не оставаться дома. Страшно ей было. Как будто Арсений не боялся… А он боялся умереть, защищая своего заклятого врага.

— Может, щипцы там будут.

— Какие щипцы? — не поняла Вита.

— И скальпель.

— Зачем?

— Не доживет он до твоей Соньки, — качнул головой Арсений.

Он мало разбирался в медицине, но чувствовал, что, если не вытащить пулю прямо сейчас, Казимир загнется в течение часа.

— Ну, хорошо, давай попробуем.

Вита уехала, а он стал готовить Казимира к операции, имея лишь самое смутное представление о том, что нужно делать. Переодел его в чистое, смыл кровь с живота. При этом он не забывал посматривать в окно. А Виты все не было. Или застряла где-то, или раздумала возвращаться. Не хотела она умирать, и Арсений, конечно же, ее прекрасно понимал.

— Ну что там? — не открывая глаз, спросил Казимир.

У него поднялась температура, лоб вспотел, голос дрожал в преддверии горячечной лихорадки.

— А как там Буян? Его тоже ранили, да? — спросил Арсений.

— Ширмана надо было убить, — кивнул Казимир.

— А убили Буяна. Ты убил…

— Хреново мне, братан. Совсем хреново… Страшно уходить… Столько всего наворотил… И с тобой нехорошо вышло… И Буяна жаль… Это Шмель все… Он сам хотел все забрать…

— Он тебе это говорил?

— Зачем говорить? Я и так все понял.

— Он тебе говорил, что хочет забрать все? — повторил Арсений.

— Не успел.

— Ты все придумал. И сам все хапнул.

— Ну, да, со Шмелем плохо вышло… Шмель, ты меня прости, да?.. И Буяну скажи…

Казимир переместился в бредовое прошлое, а, может, он уже одной ногой стоял на том свете, потому и видел Шмеля, Буяна.

Казимир замолчал, но продолжал кривить лицо. Если больно, значит, живой. Но Арсений чувствовал, что ему осталось совсем чуть-чуть.

Возможно, еще не поздно было бы вызвать «скорую», но Арсений покачал головой, думая об этом. Он уже отмотал без малого двадцать лет по милости Казимира. И еще получит столько же за его убийство. Попробуй-ка, докажи, что его подстрелил кто-то другой.

За окном послышался шум — подъехала машина; тронулись, отъезжая в сторону, ворота. Вита подъехала, если она привезла инструменты, можно браться за операцию. А если с ней еще и подруга…

Но Соньки не было: еще не подъехала, зато Вита привезла щипцы, скальпель, лидокаин, антибиотики, бинты. Арсений сам сделал укол, чтобы обезболить рану. Казимир пришел в себя, открыл глаза, и ясно посмотрел на него.

— Прости меня, брат! — сказал он.

И взгляд его снова затуманился.

— Я попробую, — кивнул Арсений.

— Там карточка в лопатнике, — закрывая глаза, сказал Казимир. — Пять — шесть — пять — семь… Там немного, миллионов семь-восемь, все твое…

— Не надо, — качнул головой Арсений.

Вита удивленно глянула на него. Как это не надо?

— Все снимите. Пока Сирена не заблокировала. — Казимир говорил все тише и тише.

— Она знает, что с тобой?

— Не знаю… Может, и знает…

— Надо ей позвонить.

— Не надо.

— Почему?

— Ты ничего не знаешь…

— А ты скажи.

— Это ведь Сирена все…

— Что, все?

— Все… — На последнем издыхании произнес Казимир.

Дыхание остановилось, лицо застыло, согнутая в колене нога выровнялась. Действительно, все.

— Что это с ним? — запаниковала Вита.

Арсений приложил пальцы к шее, кровь в артерии не пульсировала. На всякий случай он с силой надавил на грудь, пытаясь запустить сердце… Бесполезно.

— А как же пуля? — спросила Вита, показывая на щипцы, лежащие на подносе.

— Пусть остается. Даже если она серебряная, — усмехнулся Арсений.

Он не знал, почему стреляли в Казимира. Видно, перешел кому-то дорогу по своей поганой привычке. Вот и не выдержали у кого-то нервы…

Но почему Казимир обратился за помощью именно к Арсению? Он сказал, что здесь его не будут искать. Значит, люди, которые бросили ему вызов, знали о его взаимоотношениях с Арсением. И его самого знали… Возможно, это Глеб организовал покушение. И Глеб Казимира предал, и его телохранители… Но если так, то Глеб знал, где живет Арсений. Его люди могли появиться в любую минуту.

— А сам он оставаться здесь не может, — сказал Арсений.

На чердаке хранилась плотная полиэтиленовая пленка. Он сходил за ней, упаковал Казимира, погрузил тело в машину. Бросил в багажник лопату.

Виту он оставил дома — наводить порядок. В первую очередь она должна была завернуть назад свою подружку, а затем, как можно скорей, замыть пролитую кровь и стереть отпечатки пальцев Казимира.

Далеко ехать не пришлось, сразу за деревней начинался лес, нужно было всего лишь выбрать укромное место.

Арсений торопился, поэтому работал на износ. Ему понадобилось всего лишь два часа, чтобы похоронить Казимира и замаскировать место погребения. В машину он садился едва живой от усталости, но по пути к дому успел набраться сил. Дома его мог ждать неприятный сюрприз, и он морально готовился к этому.

Но плохое предчувствие пока не сбылось. Гостей в доме не было, а Вита навела порядок. Арсений бросил одежду в стиральную машину, принял душ и бухнулся на диван в каминном зале.

Вита подала ему рюмку водки. И банковскую карточку.

— Он не сказал, какие там у него миллионы, — вибрирующим от волнения голосом сказала она. — А вдруг доллары?

— И я не знаю, сколько там было миллионов, — кивнул Арсений.

Наверняка в тайнике у Ширмана было несколько миллионов. Казимир не говорил — сколько, а Арсений не спрашивал. Потому что ему нужны были не деньги, а Сирена. А Казимиру нужно было и то, и другое, и все это он получил. Двадцать лет эта сволочь получала от жизни удовольствие, в то время как Арсений пропадал за «колючкой». Тем не менее справедливость восторжествовала, и собака получила собачью смерть.