– Симулировать собственную смерть, а потом пробраться в свой дом и играть со своим ребенком? Не знаю, Шейн. Может, это ты мне расскажешь? У тебя явно есть какая-то гипотеза.

– Не то чтобы гипотеза, но…

– А зомби в ней, случайно, не участвуют?

– Майя!

– Что?

– Ты пускаешь в ход сарказм, когда чувствуешь какую-то угрозу и начинаешь защищаться.

– Я смотрю, твои психологические курсы начинают окупаться, – нахмурилась она.

– Не понимаю, в чем ты тут усмотрела угрозу.

– Я усмотрела угрозу в бессмысленной потере моего времени. Но так и быть, Шейн. Забудь про зомби. Выкладывай свою гипотезу. Как бы ты организовал свою смерть, будь ты на месте Джо?

Шейн продолжал пощипывать нижнюю губу. Майя уже начала опасаться, как бы он не разодрал ее до крови.

– Вот как я мог бы это сделать, – ответил он. – Я бы нанял двоих бродяг и дал бы им пистолеты с холостыми пулями.

– Ух ты! – восхитилась Майя.

– Дай мне закончить. Будь я Джо, то инсценировал бы все так. Я приготовил бы капсулы с кровью или что-то в этом роде. Чтобы все выглядело реалистично. Это ведь Джо нравилось то место в парке, я ничего не перепутал? Он знал, как там обстоит дело с освещением. Знал, что будет достаточно темно и ты не сможешь все разглядеть как следует. Ты веришь, что эти двое бродяг оказались там случайно? Неужели это не показалось тебе странным?

– Погоди, ты именно это считаешь странным?

– Да вся эта версия с ограблением… – покачал головой Шейн. – Она с самого начала казалось мне ерундой.

Майя молча сидела на месте. Кирс уже сказал, что версия с ограблением – ерунда, когда результаты баллистической экспертизы показали, что Джо с Клер были убиты из одного и того же оружия. Шейн этого явно не знал.

– Предположим, все это была инсценировка, – продолжал Шейн, разминаясь перед тем, как вплотную приступить к своей нелепой теории заговора. – Положим, бродяг наняли, чтобы они выстрелили в Джо холостыми пулями и создали видимость того, что он погиб.

– Шейн?

– Да.

– Ты отдаешь себе отчет в том, насколько бредово все это звучит?

Он продолжил пощипывать нижнюю губу.

– И потом, не забывай, полицейские тоже там были. Люди видели тело.

– Так, давай не будем сваливать все в одну кучу. Во-первых, люди, которые видели тело. Если бы ты была единственной свидетельницей, этого было бы недостаточно. Так что Джо лежит там в луже фальшивой крови, ну или что у него там могло быть еще. В темноте. Его видит какое-то количество народу. Но они же не проверяют у него пульс и все такое.

– Ты смеешься? – покачала головой Майя.

– Тебя что-то смущает в моей гипотезе?

– Даже и не знаю, с чего начать, – ответила Майя. – Ну, вот хотя бы полицейские…

– Разве не ты сама рассказала мне про выплаченные деньги? – развел руками Шейн.

– Ты имеешь в виду Кирсу? Твоему новому приятелю, который так тебе понравился и показался законопослушным?

– Я могу и ошибаться на его счет. Не он первый, не он последний. И возможно, Кирс организовал все так, чтобы в момент убийства оказаться на дежурстве. Если это была инсценировка, Джо знал, где и когда она состоится. Так что Кирс позаботился о том, чтобы выйти в нужную смену. Ну, или, не знаю, Беркетты заплатили еще его начальнику, или капитану, или кто там у них за это отвечает, чтобы Кирс оказался на месте преступления первым.

– Тебе бы фильмы снимать с разоблачением заговоров, Шейн. Одиннадцатое сентября тоже было закулисной инсценировкой?

– Я всего лишь перечисляю возможные варианты, Майя.

– Так, что-то я уже совсем запуталась, – сказала она. – Они все были в этом замешаны. Те бродяги, которых Кирс арестовал. Полицейские, приехавшие на место преступления. Медэксперт. Ну, то есть если Джо увозят как мертвого, должно же быть вскрытие?

– Погоди-ка, – произнес Шейн.

– Что?

– Ты же сама мне говорила, что там возникли какие-то сложности со свидетельством о смерти?

– Просто бюрократические заморочки. И пожалуйста, перестань теребить свою несчастную губу.

– Да, в моей теории есть некоторые нестыковки. – Шейн почти улыбался. – Я это признаю. Я могу попросить Кирса показать мне фотографии со вскрытия…

– …которые он тебе не покажет.

– Я могу быть очень убедительным.

– Не стоит. Да, кстати, раз уж они пошли на такие ухищрения, что могло помешать им подделать и фотографии тоже?

– Логично.

– Это был сарказм, – покачала головой Майя. – Он мертв, Шейн. Джо мертв.

– Или он играет с тобой в какие-то игры.

Майя обдумала его слова.

– Или, – добавила она, – это не он играет в игры, а кто-то еще.

День футбола оказался ремейком ностальгического американского кино – чересчур идеальным и роквелловским[7], чтобы быть настоящим. Там были шатры, киоски, игры и аттракционы. Был смех, крики болельщиков, свистки судей и музыка. С лотков продавали бургеры, сосиски, мороженое и тако. Здесь можно было купить практически все, что угодно, в бело-зеленых цветах города: футболки, рубашки-поло, бейсболки, ветровки, переводные картинки, бутылки для воды, кофейные кружки, брелки, складные стулья. Даже батуты и надувные горки – и те были бело-зеленые.

Каждый класс предлагал гостям что-то свое. Девочки из седьмого класса украшали гуляющих временными татуировками. Мальчики из восьмого предлагали при помощи ручного радара и футбольных ворот измерить скорость вашего броска. Шестиклашки поставили столик и расписывали желающим лица специальными красками.

Именно там Майя с Лили обнаружили Алексу.

Заметив их, она бросила кисть и выскочила из-за столика им навстречу:

– Лили! Привет!

Лили, цеплявшаяся за руку матери, немедленно отпустила ее, прикрыла рот ладошками и захихикала, едва не подпрыгивая от радостного предвкушения, как умеют только маленькие дети. Чем ближе была Алекса, тем нетерпеливей становился смех и прыжки. Когда же та подхватила сестричку на руки, смех сменился радостным визгом.

Майя стояла и, несмотря на то что ей в этом приветствии была отведена всего лишь роль зрителя, улыбалась.

– Лили! Тетя Майя!

Теперь к ним спешил Дэниел. Следом за сыном показался Эдди, тоже с улыбкой на лице. Подобная сцена казалась Майе совершенно нереальной, почти непристойной посреди того хаоса, в который превратилась ее жизнь, но это было даже хорошо. В жизни есть черты, которые лучше не переходить, и больше всего Майе хотелось, чтобы эти трое ребятишек оставались на светлой стороне.