– Знаешь, что говорил Наполеон?

– Что?

– На штыки можно опираться, но на них нельзя сидеть.

– М-да… И что же делать?

– Ща в Политбюро звякну, узнаю.

Незлобин засмеялся, допил пиво.

* * *

Вырулили мы назад на дорогу в совершенно превосходном состоянии духа, созерцая с добрыми улыбками мир вокруг. Настроение наше было настолько превосходное, что на очередной стоянке для перекуса и разминания жоп мы в китайца даже влили вторую банку пива. Надо было бы, конечно, «тигрового», но мы же не узкоглазые, сами не травимся и другим не даем.

Вскоре мы догнали нашу, в смысле советскую, колонну. Шесть грузовиков сопровождали два танка. Да каких-то странных и непривычных взгляду. Если гусеницы и все, что снизу, было знакомо, то огромная квадратная башня и четыре коротких ствола вызывали жгучее желание подойти и познакомиться.

Вениамин так вообще чуть не вывалился, разглядывая этакое диво. Попытался было поперекрикиваться с мехводом головной машины, но грохот траков на корню пресек эту попытку. Они немного попытались пообщаться жестами, но после «мальчик объяснил, что его зовут хуан» ввалился назад в машину.

– Нет, ты видел, а? Я таких раньше тут не наблюдал, – совершенно нелогично проорал он. – Давай чуть отстанем, подождем, как на стоянку станут, и поздороваемся?

Я присмотрелся к технике. Очень похоже на «Шилки». Зенитные самоходные установки со счетверенной пушкой. Неужели уже появились?

– Зачем пылью дышать? Ты на карту лучше посмотри, кажется, скоро паромная, там и познакомимся, – парировал я.

– Точно. Еще буквально километров двадцать и приедем, – подтвердил Вениамин, глядя в карту.

* * *

Паромная переправа была классической в нашем представлении: обрывающаяся в реку дорога и маленькая стояночка сбоку, забитая всякими средствами передвижения. Если бы добавить березок и тракторов, получилась бы деревенская картинка откуда-то из СССР. Правда, все это немного портила куча возбужденно галдящих и что-то увлеченно рассматривающих вьетнамцев.

Поставив машину чуть поодаль, теперь уже я оставил караулить Вениамина, а сам пошел посмотреть, про что там так раскричались местные. Чем ближе я подходил, тем четче я слышал размеренный речитатив на вьетнамском. Какие-то ну очень знакомые нотки… само по себе в голове зазвучало: «Ну как можно было не забить с такой позиции… уму непостижимо! Мяч по-прежнему не покидает центра поля…» Мля! Да это же комментатор! Ну один в один как в телевизоре у меня был.

Уже сильно заинтригованный, я воспользовался своими габаритами и весом, чтобы растолкать тщедушных вьетнамцев и посмотреть, про что они там орут. В центре образованной людьми площадки друг на друга кидались два каких-то пыльных комка перьев. После очередной стычки один из них повернулся и побежал. Восторженный рев вокруг в очередной раз заставил меня поморщиться. Из толпы вынырнули два тела и ловко взяли комки перьев в руки. Догоняющего победителя тут же радостно подняли на руках, и толпа взревела еще громче. Да это же петух. Взъерошенный и потерявший половину перьев… Петушиные бои!

Следующий бой начался почти сразу же. Два других вьетнамца выскочил на «арену» и прижали своих питомцев к земле. Я напрасно пытался рассмотреть их получше. На мой взгляд, это были два одинаковых петуха: коричневые, с выпученными глазами и крыльями. Ну не петушатник я. И вообще, обычно я курятину ем, а не любуюсь ей. Комментатор-рефери-букмекер или кто там поорал еще немного, явно расписывая прелести бойцов, а затем поднял руки вверх и, немного подождав, резко отпустил их. Типа старт гонкам. Одновременно отпустили своих петухов и их владельцы.

Вопреки моим ожиданиям, петухи не бросились сразу друг на друга. Они, прямо как в боевиках, сначала походили кругами, рассматривая противника, потом немного поцарапали землю и чего-то прокукарекали, явно матеря своего противника и всячески оскорбляя его. Ну за что там у петухов можно зацепиться? «Твой гребешок вялый и меньше моего», «мои курицы больше и белее» или «топтал я твою маму»… и наконец, видимо, не выдержав больше оскорблений, или, наоборот, уверовав в свои силы, один петух бросился на второго. Бравые махания крыльями, грозное кукареканье и гордый вид у обоих бойцов тут же превратился в уже наблюдаемые мной два кома перьев в пыли.

Прикинув, что тут можно немного заработать, я кивнул сам себе и пошел к Огоньку:

– Ну и что там? – смяв и выкидывая очередную банку из-под пива, спросил Вениамин.

– Петушиные бои. Хочешь, сходи, развейся.

– Да ну, хрень какая. Петушиные, крысиные или там тараканьи – все они одинаковы.

Рассмотрев паром, который до сих пор торчал на противоположном берегу, я вздохнул и, согласно кивнув, открыл очередную бутылочку пива. Нет, в самом деле, столько уже выпили, а из-за такой жары ни в голове, ни в жопе – все с потом тут же выходит. Прям обидно немного. Умостив свою задницу на капот машины, я осмотрелся и ткнул пальцем в приближающееся пыльное облако.

– Иди, вон твои вундервафли подъезжают, знакомься аккуратно, а то пристрелят ненароком и скажут, что так и было. А я покараулю.

– Че за вундервафли?

– Это от немецкого вундерваффе – чудо-оружие. Фашисты под конец войны все надеялись, что случится охуенчик и появится новая военная техника, которая их спасет.

– Не спасло? – Незлобин заинтересовался.

– А то типа ты не в курсе. Войну выигрывают люди, а не техника. Она, конечно, важна…

– Договаривай.

– Нет, железки, тоже играют роль, но главное – это дух. Желание идти до конца.

– Прям как наш замполит чешешь…

– Иди ты в жопу. – Я пнул пяткой шину тарантайки. – Ничего тебе больше не буду объяснять.

– Ну и ладно. – Незлобин пошел к «Шилкам», а я залез в сумку, взял одну пачку донгов. Пересчитал. В упаковке было пять тысяч. Запихнув сумку с деньгами к мычащему китайцу в багажник и закрыв машину на ключ, я отправился к игрокам.

Тут уже была совершенно другая пара петухов. К битве готовились черный и белый. У черного гребень был чуть больше и ноги выглядели подлиннее. Я подошел к лупоглазому ведущему, ткнул пальцем в темненького претендента, показал пачку денег. Местный босс плотоядно улыбнулся, покивал:

– Льенсо, льенсо.

– Да, советский, – согласился я, похлопал рукой по автомату, висящему под правой рукой. – Настоящий советский.

Лупоглазый быстро затараторил, объясняя, видимо, что все будет по чесноку, стрематься не надо. А я и не стремался. Народ на меня смотрит доброжелательно, улыбается. Советских тут уважают и ценят.

* * *

Отслюнявив две тысячи из пачки, я свернул их в трубочку, снова ткнул ей в черного петуха и протянул деньги букмекеру. Тот аккуратно принял их,