— А зачем он тебе понадобился? — подбоченясь, поинтересовалась служительница, продолжая подметать. Пыль летела прямо на туфли Лере, но отойти девушка не решалась.

— Мне надо с ним поговорить…

— Ну вообще-то он только недавно приехал и сейчас очень занят, но, если хочешь, поищи его вон там. — Женщина указала на неприметную дверь справа от иконостаса.

— Спасибо! — Лера собралась было уходить, но служительница остановила ее:

— Пожертвуй, дочка, на ремонт храма Божьего! — и протянула к ней костлявую руку.

Лера торопливо открыла кошелек, высыпала оттуда горсть монет и отдала служительнице.

— Храни Господь тебя от злых людей, — прозвучало ей вслед.

Лера робко постучалась в указанную дверь. Никто не ответил. Тогда она заглянула внутрь. Там была маленькая трапезная, в которой батюшка в одиночестве обедал. На стенах висели иконы в массивных золотых окладах, на полках были расставлены церковные книги. А вот сам священник — в джинсах и рубашке с коротким рукавом — ни дать ни взять Лерин сосед по подъезду в Новгороде — сидел и уплетал суп. Девушка смутилась и хотела было ускользнуть прочь, но батюшка ее уже заметил и жестом пригласил войти. Он нисколько не смутился, даже обрадовался.

— Что тебе нужно, дитя мое? — спросил он нараспев, вытирая бороду полотенцем.

— Извините меня, пожалуйста, я совсем не хотела вам мешать… Просто спросила, где вас найти, мне показали. Я лучше зайду попозже…

— Нет, заходи, коли пришла!

Лера подчинилась и неловко вошла.

— Да ты не стесняйся, свои люди! Ты голодная? Бери вот чем богаты, тем и рады. Эй, матушка, принеси-ка нам еще тарелку! Кстати, меня отец Григорий зовут. — Поп дружелюбно протянул пухлую белую руку.

— Лера…

Дородная молодая женщина с ярким румянцем, тихо поздоровавшись, поставила на стол еще один прибор.

— Это моя матушка Мария, — сообщил священник, — вот, с Божьей помощью, третьего младенца к осени ожидаем. Хотя тут в приходе шутят, что все дети в районе на отца Григория похожи.

Священник весело рассмеялся. Матушка покраснела и вышла, не сказав ни слова. На столе стояли закуски, холодная рыба, салаты, початая бутылка красного вина. Лере всегда казалось, что священники если и не питаются манной небесной, то обязательно живут в строгой аскезе. Удивительное рядом! Она положила себе немного салата.

— Так что тебя сюда привело? Ты же не из нашего прихода? Я не видел тебя здесь раньше. Иначе запомнил бы такую хорошенькую!

— Да я вообще из другого района, но в вашей церкви была несколько раз. Нравится она мне — тихая, уютная. Сейчас у меня проблемы, очень хотелось с кем-то поговорить, посоветоваться. Не знала с кем, вот и пришла сюда… Хочу исповедаться.

— Похвально твое намерение, дитя мое. Только мы сегодня не исповедуем. Приходи в субботу с утра. Весь приход будет на исповеди. Всем страждущим души облегчим. Очередь у нас обычно быстро идет.

— Но мне сегодня надо, отец Григорий, мне плохо очень, я не знаю, что делать. — На глаза Леры навернулись слезы. Она снова подумала о Свенцицкой и последнем разговоре с ней.

— Вот только этого нам тут не хватало! — расстроился священник. — Ну не переживай, сейчас закончим трапезу — и исповедую. — Он положил себе несколько соленых грибочков и причмокнул сладко: — Лепота!

У святого отца явно не было проблем с аппетитом. Лера справилась со смущением и рассмотрела наконец, что отец Григорий еще довольно молод — от силы лет тридцать пять. Его круглое белое лицо наполовину скрывала черная кудрявая борода, по плечам ниспадали смоляные локоны, отчего он и казался гораздо старше своих лет. А вот глаза были совсем молодые, смешливые. Очень похож на Стаса Намина.

— А ты сама откуда будешь?

— Из Новгорода. В этом году институт закончила, иняз имени Мориса Тореза. Переводчица. Работаю теперь в фирме.

— Это хорошо, что в фирме. Наверное, зарабатываешь неплохо. А тревожат, как всегда, дела любовные? — с неподдельным интересом спросил отец Григорий. Он явно был очень словоохотлив.

Лера покраснела и кивнула.

— Ну ничего, ничего, — священник наклонился и по-отцовски ласково похлопал ее по плечу, — по молодости у всех все бывает. Вот я… — он озорно покосился на дверь и перешел на шепот, — когда в военно-морском училище повинность отбывал, на политработника учился, такое вытворял! Тебе и не снилось. А потом на флоте! Эх, такая жизнь была, до сих пор вспоминать весело. Или в соседнем приходе священник, тот вообще из эстрадно-циркового училища. Что выделывал! Он и сейчас по выходным на барабанах наяривает. Я к нему в дом его загородный в Домодедовском районе иногда приезжаю послушать, как он играет в ансамбле с двумя дьяками из Подольска — они все вместе учились… Но, несмотря на такое прошлое, Господь всемогущий все же обратил и меня, и моих коллег по сану к жизни праведной и грехи наши тяжкие отпустил милостиво. Мы теперь — новые русские святые отцы, свою паству усердно окормляем… Храмы повсеместно открываются после ремонта, отстраиваются — много батюшек сейчас нужно. Даже нехватка кадров в стране существует. Так мы и служим Родине честно — раньше на флоте, теперь в церкви. Бывает очень непросто — как соберутся, знаешь, интеллигенция всякая, начинают вопросы задавать. Ну, например, почему лечить наложением рук — грех, если помогает, почему Рерихов от церкви отлучили, если они всю жизнь духовность проповедовали, и так далее… Не знаешь прямо, что отвечать. Пишу в патриархию запросы, а они не отвечают, стервецы, прости Господи… Приходится самому что-то придумывать, философствовать. Ведь главное — помочь людям, наставить их на путь истинный, чтобы в лапы Сатане они не угодили. Мы тут все такие психологи стали…

Отец Григорий вытер рот салфеткой, зевнул, перекрестился и потер руки. Потом встал и сказал с серьезным лицом, обращаясь к иконе: — Благодарю тебя, Господи, за хлеб-соль. Прости нам наше чревоугодие, грешным. — И обратился к Лере: — Сейчас облачусь и выйду. Жди!

И действительно, через пять минут он уже появился в рясе с золотыми нарукавниками и огромным золотым крестом на животе. Отец Григорий, несмотря на молодые годы, был несколько полноват.

— Ну, приступим с Богом! Иди сюда! Вот здесь в уголке и исповедую.

Он раскатистым басом прочитал молитву, из которой Лера не поняла ни слова, потом накрыл голову девушки какой-то холстиной.

— Рассказывай, дочь моя, какие грехи совершила!

— Святой отец, я в храм хожу редко, на исповеди никогда не была. Столько всего накопилось… С чего начать — не знаю.

— Продолжай, продолжай! Я тут чего только не наслушался за последние годы — книжку можно писать! Вот на пенсии и займусь… Что самое тяжелое — с того и начинай, — подбодрил священник.

— Вот недавно я переспала с мужчиной…

— Мужу изменила небось? — с любопытством спросил отец Григорий.