Через несколько минут миссис Уочоуп знала о деле столько же, сколько они сами. Вместе с Анджелой она поднялась наверх и скоро вернулась, закутанная с ног до головы в теплую одежду. Погрузившись в две машины, они отправились в сторону Пенстивена, но на полдороге свернули на боковое шоссе, обозначавшее границу владений Риверов. С одной стороны вдоль него тянулась длинная каменная стена, переходившая в живую изгородь. На месте их стыка имелась перекинутая через ограду лесенка, а от нее вилась заросшая мхом дорожка, петлявшая среди темных пихт. Здесь они остановились, и Бридон, заверив спутников, что прогулка будет недолгой, подвел их к берегу тихого водоема, спрятанного в густой чаще ярдах в пятидесяти от дороги.

– Блэруиннский пруд, – пробормотал майор, оглядевшись по сторонам, чтобы лучше сориентироваться. – Зачем вы привели нас к фермерской дороге, мистер Бридон?

– Я знал, что автомобиль держали на ферме. Значит, каждый, кто хотел вернуть его на место, должен был проехать здесь. Кроме того, если бы ему зачем-то понадобилась вода, лучшего места не придумать. У меня были основания предполагать, что кто-то действительно был здесь несколько дней назад, поэтому я решил приехать сюда и поискать его следы. Мне повезло. Нам нужно прочистить дно пруда. Хорошо, что кто-то очень кстати снабдил нас крепкими канатами.

Бридон нагнулся над водой и, ухватившись за конец свисавшей с корней толстой веревки – вроде тех, какими грузчики обязывают тару, – потянул ее на себя. Другой ее конец наклонно уходил в пруд, создавая маленькие водовороты.

– Доктор, можно вашу руку? – попросил Бридон. – Груз не очень тяжелый, но я боюсь, что дерну слишком резко, и узел оборвется. А вас, майор, я попрошу вытащить на берег то, что там обнаружится. Не бойся, ничего страшного не будет, – успокоил он Анджелу, которая прижалась к его плечу.

Веревка натянулась, ослабла и снова натянулась, по ее струне побежал дождь из крупных капель. По углу наклона было видно, что дно не слишком глубоко и искомый предмет находится где-то на середине. Доктор и Бридон тянули осторожно, стараясь не задевать камни и коряги, но не прошло и двух минут, как над поверхностью пруда появилось нечто темное и обмякшее от тяжести воды. Майор подцепил находку рукоятью своей трости и подтащил поближе. Это было зимнее пальто, застегнутое на все пуговицы и обмотанное вокруг веревки. Последовал новый, более сильный толчок, и из воды с плеском высвободился остаток груза. Это были два больших чемодана с веревкой, продетой через обе ручки и завязанной на них узлом.

На сей раз идентификация предметов не составила труда. На обоих чемоданах стояли буквы «К.Р.», а подкладка пальто была прошита полным именем Колина Ривера. Бридон с удовлетворением указал на петлицу, откуда еще свисали останки бумажного цветка.

– Майор, – спросил он, – когда у вас был последний благотворительный базар?

– В начале прошлого месяца, точно не помню. Будь я проклят! Это наш цветок.

– Теперь вы понимаете, – усмехнулся Бридон, – что я не подбросил его в пруд вчера вечером. Да, майор, знаю, вы мне не доверяете, и для этого у вас есть основания. Но теперь все по-честному. Хотите осмотреть карманы? Полагаю, это ваше право.

Содержимое карманов аккуратно разложили на плоском камне возле берега. Среди вещей оказались: паспорт, железнодорожный билет, книжка дорожных чеков, трубка, спички, табак в кисете, пара перчаток и фляжка – почти пустая, но с запахом бренди.

– Думаю, не нужно обследовать все это прямо сейчас, – заметил Бридон. – Давайте вернем чемоданы и пальто обратно в воду, а конец веревки завяжем на берегу, чтобы их всегда можно было достать. Предметы помельче заберем с собой в отель. Настало время разобраться с тем, что произошло, но сначала я попрошу вас засвидетельствовать мою находку. Правда, мне не хотелось бы, чтобы свидетелей было слишком много, вот почему мы совершили эту маленькую прогулку в тесной компании и под покровом ночи.

– Бумажный цветок, – сообщил Бридон, – стал неожиданной удачей. Подобные вещи обычно выбрасывают на следующий день. Но Колин Ривер не успел это сделать, потому что… ему не дали такой возможности. Мы знаем, что, когда он отправился в путешествие, на нем было твидовое пальто. Так сказала миссис Хемертон, а ей не имело смысла придумывать этот факт. Кажется, он уехал не очень далеко, не так ли?

– Если это вообще входило в его планы, – вставила миссис Уочоуп.

– Да, у него не было такого намерения, – подтвердил Бридон. – Колин по-прежнему носился со своей идеей вступить в Иностранный легион. Вероятно, планировал добраться морем до Сен-Мало, а затем отправиться в Париж. Разумеется, семье он не сказал ни слова, зато признался своему другу Деннису Стратту. Позавчера я написал ему письмо, спросив, знал ли он что-нибудь о намерениях Колина. Неизвестность в данном вопросе, добавил я, может привести к отказе в выплате страховки его родне. Предсказать его реакцию было нетрудно. Деннис Стратт не признает никаких обязательств, кроме дружеских. Не объясни я ему, что честный рассказ пойдет на пользу семье его товарища, он сохранил бы тайну до гробовой доски.

– Мой муж, – пояснила Анджела доктору, – не считает, что надо всегда говорить правду.

– А дальше все пошло не так. Я не знаю всех деталей, есть только один человек, который мог бы их рассказать, но обращаться к нему с такой просьбой не совсем удобно. Поэтому все, что я скажу дальше, – приблизительная реконструкция действий Колина Ривера, восстановленная по известным нам фактам. Мы можем представить, как седьмого января молодой помещик покидает дом, довольный своими планами и геройством. У него самые лучшие намерения: он хочет покончить со злосчастным прошлым, следуя заветам П. К. Рена. В то же время молодой человек скрывает их от своей семьи, как он думает, из благородных чувств. Колин даже посылает двойной конверт британскому консулу на Мадейру, чтобы какое-то время держать своих родственников в убеждении, будто он действительно отправился в средиземноморский круиз. Все это из лучших побуждений. Он садится в автомобиль и выезжает на дорогу. Уже поздно, и ворота у блэруиннского дома закрыты на засов.

Первая мысль Колина – посигналить гудком. Потом ему приходит в голову, что будет гораздо вежливее выйти из машины и самому открыть ворота. Он вспоминает, кто живет в этом доме: Вишоу, садовник, сына которого он недавно сбил машиной. Неужели он испугается встречи с несчастным родителем? Да и что может быть лучше, чем трогательное примирение перед тем как он покинет дом? Бокал портвейна, выпитый за прощальным ужином, настроил Колина на сентиментальный лад. Полный раскаяния и теплых чувств, он уверен, что сможет объяснить скорбящему отцу, как горько и искренно сожалеет о его несчастье. Все еще сомневаясь, Колин обращается за помощью к своему единственному советнику – дорожной фляжке с бренди. Он не из тех, кто отправляется в морской вояж, не наполнив флягу доверху. Вы сами видели, сколько в ней осталось.

В автомобиле не было ковра, поэтому Колин накинул на капот свое зимнее пальто, чтобы сохранить двигатель теплым. Затем постучал в дверь, в проеме, освещенном лампой, появилась хмурая фигура человека, которого он оскорбил. Первым побуждением Вишоу было захлопнуть дверь у него перед носом. Но что-то заставило его передумать: вежливость, добросердечие, злой умысел? Вишоу пригласил молодого помещика войти и предложил виски, как принято в здешних местах. Мы можем лишь догадываться, рассчитывал ли он на тот эффект, который алкоголь окажет на гостя. После недолгого разговора Вишоу указал ему на дверь. И Колин – поскольку свежий воздух усугубил действие спиртных паров – рухнул на ступеньках его крыльца. Он был мертвецки пьян.