Машину Влад остановил прямо у подъезда. Дана взялась за ручку двери, но он ее остановил:

– Ты совсем не изменилась.

– Это вряд ли. Я была девочкой, а теперь стала тетенькой.

– Тетенькой ты еще не стала, – успокоил он. – Но и когда станешь, не изменишься. Меня всегда удивляло, что ты дружишь с Ивашовой.

Почему-то он упорно продолжал называть Нину по фамилии.

Дана снова взялась за ручку двери.

– Ивашова хитрая, а ты… простая совсем.

– Это комплимент? – усмехнулась Дана.

– Комплимент, – уверенно подтвердил он.

– Простая означает дурочка? Примитивная?

– Нет. Простая, это… честная, что ли. Тебе можно верить.

– Нина не была хитрой. – Дана сжала ручку, но на себя не потянула. – Она была обычной. Как все. Мы все не ангелы. И мне… очень жалко, что ей не дали прожить жизнь.

Нина была обыкновенной: иногда злой, иногда доброй и участливой. Дану отличало от нее только одно – она неудачница, смирилась с этим и не стремится к жизненному успеху.

Дана уже вылезала из машины, когда Влад сказал:

– Мне тоже жаль, что Ивашову убили. Правда.

Она не удивилась, когда через пару часов позвонил Сергей.

– Откуда взялся журналист? – зло спросил он.

– Мой одноклассник. Он тоже учился у Веры Сергеевны и прекрасно ее помнит.

– Откуда он взялся? Почему вышел на тебя, а не на кого-то еще?

– Это лучше спросить у него, – посоветовала Дана. Ей не нравилось, когда с ней разговаривали так раздраженно. Но потом все-таки объяснила: – Он знал, что мы с Ниной подруги.

– Ты… будь поосторожнее, – буркнул Верин племянник и отключился.

Дана покосилась на прислоненную к стене гитару. В голове звучала мелодия, но она не взяла инструмент и не попыталась ее наиграть. Мелодия была грустной, а грустного вокруг хватало и без музыки.

* * *

Утром Игнат принимал экзамен. Освободился около двенадцати, минут десять пробыл на кафедре и в телефон заглянул, только усевшись в машину. Лия не звонила. Он с облегчением бросил трубку на сиденье и вернулся домой. Не поднимаясь в квартиру, пошел в ближайший ресторан, пообедал.

Телефон молчал. До него никому не было дела, не только Лие.

Назавтра намечался свободный день. Расплачиваясь с официантом, Игнат подумал, не поехать ли на дачу. Ребенком он дачу любил, да и потом приезжал с удовольствием, часами катался на велосипеде по лесным дорожкам. Пару раз Нину привозил. Это давно было, еще до ее замужества.

На миг ему так захотелось очутиться вместе с Ниной где-нибудь на лесной опушке, что он почти до крови закусил нижнюю губу. Снять бы рубашку под этим жарким солнцем, которое светит в спину, вдохнуть свежий запах разнотравья и сказать Нине то, чего не успел сказать. Что ему без нее плохо. Что он не знал, как сильно к ней привязан.

А о том, что сейчас происходит вокруг него, забыть.

Телефон зазвонил, когда он поднялся в квартиру. Звонила мать, Игнат поговорил с ней пару минут. Бросил телефон на стол и тут же снова взял его в руки, тоскливо понимая, что от разговора с Лией не уйти.

Он пока еще сильно зависит от ее отца.

– Приезжай немедленно! – произнес он в трубку, услышав Лиин голос.

Хотел сказать твердо, но получилось плохо, голос дрогнул.

Она что-то заговорила, но он не стал слушать. Включил чайник, через минуту заварил чай, но пить не стал, не хотелось. Подержал в руке бутылку коньяка и поставил на место.

Лия позвонила в дверь минут через сорок. Он к тому времени решил, что она не приедет, и не знал, радоваться этому или огорчаться.

– Где ты была четырнадцатого апреля? – спросил он, отперев дверь.

Лия улыбалась, переступая ногами.

– Что? – В ее глазах появилось искреннее удивление.

Настолько искреннее, что он едва не засомневался, что вчера видел ее на экране компьютера, входящей в Натальин подъезд, а потом выходящей – ровно через двадцать восемь минут.

Игнат протянул руку и втащил Лию в квартиру, ухватив за плечо.

– Где ты была четырнадцатого апреля? – снова прошипел он, захлопывая дверь.

Удивление в глазах не пропало, только улыбка с губ исчезла.

– Что с тобой? – Лия разглядывала его со спокойным любопытством.

– Смотри! – Он, в два шага очутившись около стола и резко отодвинув стул, открыл ноутбук. – Смотри сюда!

Игнат нетерпеливо теребил мышку, пока кадр открывался. Движение выдавало нервозность, он заставил себя оставить мышку в покое. Он только перед Ниной мог показывать свою слабость.

На свое изображение в подъезде Лия посмотрела спокойно. Вздохнула, отошла от стола и уселась в кресло, на мгновение спрятав лицо в ладонях.

Подъезды панельных коробок похожи, но она не стала задавать глупых вопросов.

Выдержка у нее отличная – она снова спокойно смотрела на Игната. Косметики сегодня было мало, лицо казалось совсем юным.

– Откуда у тебя это? – Лия кивнула в сторону компьютера. Спокойно кивнула, с интересом.

– Не важно! Зачем ты ходила к Наталье? – Игнат навис над ней, ухватившись руками за подлокотники.

Она снова на мгновение спрятала лицо в ладони, отдернула руки и, глядя Игнату в глаза, едва заметно скривила губы.

– Отец от нас ушел… Врал, что поехал в командировку, а потом позвонил и сказал, что не вернется…

У Вадима Константиновича не хватило смелости посмотреть в глаза жене. Только на телефонный звонок. Ксения Антоновна не рыдала, не пыталась ему звонить и не просила мужа вернуться.

Ему позвонила Лия, когда матери стало так плохо, что даже приехавший врач не делал вид, что приступ сейчас пройдет. Он держал над матерью ингалятор, а Лия звонила отцу и рыдала в трубку.

Вадим Константинович приехал, конечно. Вечером остался дома и на следующий день вернулся туда с работы…

– Зачем ты поехала к Наталье? – не отставал Игнат.

– Поговорить. – Она пожала плечами. – Зачем же еще?..

– Поговорила? – Игнат отошел от Лии, снова сел рядом с компьютером.

Не надо ничего узнавать. Все это его не касается. Мысль была правильной, но кто-то словно заставлял его поступать неправильно.

– Поговорила? – Игнат посмотрел на Лию и отвел глаза.

Все это не касалось бы его, если бы потом не убили Нину.

Лия молчала, и тогда Игнат глухо спросил:

– Ты ее отравила?

* * *

Ладошка у девочки была маленькой и теплой. Николай перевел ее через улицу, и она осторожно высвободила руку.