В семь часов Фейт заказала чашку черного кофе, надела свитер и джинсы. В половине восьмого в соборе Иоанна Крестителя на Лексингтон-авеню началась служба. Фейт держала в руке подаренные Брэдом четки, но никак не могла сосредоточиться на молитве. Опустившись на колени, она тупо смотрела в пространство. А когда служба закончилась, вернулась в отель и весь день не знала, куда себя деть. До четырех или пяти часов домой не пойдешь. На улицу она выходить боялась — как бы не натолкнуться на мужа и его любовницу.

Брэд позвонил, как только проснулся. У Фейт уже было одиннадцать, и он за нее тревожился. Но она разговаривала нормально и дома собиралась действовать по обстоятельствам.

— Только не отколошмать его слишком сильно, — предупредил Брэд, и впервые со вчерашнего дня Фейт улыбнулась.

— Обещаю, не буду.

— Позвони, когда сумеешь.

Брэд собирался поиграть с приятелем в теннис и проехаться в магазин с Пэм. Она хотела для гостиной новую стереосистему, и Брэд обещал помочь ей с покупкой. Но у него был мобильник, и он предупредил, чтобы Фейт звонила, если не застанет его дома. Он был в полном ее распоряжении, а как отнесется к этому жена, ему безразлично. Брэд мог бы ей все объяснить, но не хотел. Никакой вины он за собой не чувствовал. Их дружба с Фейт не то, что интрижки Пэм. Хотя жена, если бы узнала, наверное, даже посочувствовала бы Фейт. Ей не нравилось, когда обижали или плохо обращались с женщинами. И она бы лучше него объяснила Фейт, как отомстить Алексу. Но нет, он позаботится о ней сам.

Весь день Фейт просидела в комнате, в пять позвонила коридорному и распорядилась снести вниз ее вещи, а швейцара попросила поймать такси. Слишком уж много на нее навалилось, чтобы идти хотя бы два квартала до дома. Поворачивая ключ в замке, она заметила, что у нее дрожит рука. В холле горел свет, но Алекса не было видно. Фейт оставила вещи и медленно поднялась в их спальню. Кровать оказалась застланной, и все выглядело безукоризненно, словно убиралась она сама.

«Интересно, — подумала Фейт, — у него хватило такта сменить простыни?» Но проверять не стала.

Муж сидел в своем любимом кресле у камина и читал книгу. Сама невинность. Когда она вошла, он даже не удосужился оторваться от страницы. Фейт стояла и смотрела на него. На секунду ее охватили отвращение, ненависть и чувство обиды, так что некоторое время пришлось бороться с подступающими слезами.

— Что-то ты поздно, — проговорил он, все так же не поднимая глаз, и Фейт подивилась его самообладанию. Она не ответила, не пошевелилась с тех пор, как вошла, и Алекс наконец на нее посмотрел. — Как поездка?

— А ты как провел время? — ответила она вопросом на вопрос. Но по ее лицу он тоже ничего не прочитал.

— Нудно. Тягомотно. Было много работы.

— Это хорошо. — Фейт села напротив и тут поняла, что не в силах больше играть. Надо сказать правду.

— Что поделывала в Вашингтоне? — Муж что-то заметил в ее глазах, но только не понял что. Он продолжал с ней говорить, а сам пытался решить загадку.

— А ты что поделывал в Нью-Йорке?

— Я уже тебе говорил. — В голосе Алекса появились раздраженные нотки. — Работал, что же еще? — Он уже собирался вернуться к чтению, но замер от того, что услышал.

— Не уверена. Алекс, я вернулась домой вчера. Мы закончили раньше, чем планировалось.

— Что значит — вчера? — потрясенно спросил он, но вины признавать не собирался.

— Заболела мать нашей руководительницы, и ей пришлось вернуться домой. Некоторые из нас тоже не захотели оставаться. Я прилетела в два, забежала за продуктами — хотела приготовить тебе чего-нибудь вкусненького. Слушай, а кто спал в моей постели? Кто бы она ни была, у нее большой размер ноги, черные волосы и трусы не шире ремешка.

Алекс позеленел и довольно долго не отвечал, а затем обвиняющим тоном произнес:

— И где же ты болталась со вчерашнего дня?

Брэд ее предупреждал, что так оно и будет, поэтому Алекс не застал Фейт врасплох.

— Сняла номер в «Карлайле», как только догадалась, чем вы здесь занимались. Хотела избавить нас обоих от сцены. Что происходит, Алекс? Кто она такая? Ты давно с ней? — Фейт не отводила от мужа испытующего взгляда. Такой он ее еще ни разу не видел.

— Какая тебе разница? — прервал он ее.

Фейт показалось, что если бы Алекс мог, то ни за что бы не признался в существовании незнакомки. Но она видела достаточно, чтобы не оставить ему ни малейшего шанса.

— Будешь скакать по разным городам, изображая из себя студентку — готовься к неприятностям.

Брэд как знал, что Алекс начнет валить вину на нее.

— По-твоему, получается, когда ты едешь в командировку, мне можно пускаться во все тяжкие, а вина за это ляжет на тебя? Ведь это одно и то же.

— Не смеши меня! Я зарабатываю на жизнь. А тебе нет никакой необходимости таскаться в университет.

— Полагаешь, это дает тебе право на измену? Своеобразная точка зрения.

— А я разве тебя не предупреждал, что ты идешь учиться на свой страх и риск?

— Никогда бы не подумала, что в понятие риска входит возможность супружеской измены. Не слишком ли высокие ставки в нашей игре?

Фейт разозлилась, но никак не могла решить, чего же она хочет от мужа и что из всего этого выйдет. Ни один из них не шел на попятную. Под взглядом жены Алекс поднялся из кресла и прошелся по комнате.

— Это все из-за тебя, Фейт, — не моргнув глазом заявил он, и она не поверила собственным ушам. — Если бы ты не была так по-дурацки упряма, ничего бы не случилось. Ты поставила крест на нашем браке в тот самый день, когда потащилась в университет.

— Ошибаешься, — сверкнула глазами Фейт, — это ты погубил наш брак, когда затащил в мою постель эту стерву. Как ты мог на это пойти?!

— Не смей говорить со мной в таком тоне! Я этого не потерплю! — возмутился Алекс.

— Это ты не потерпишь? А каково мне, когда я прихожу домой и нахожу в кровати ее исподнее, а в раковине ее волосы?

На это было трудно придумать оправдание, поэтому ответ Алекса застал ее врасплох. Муж все-таки не позволил ей взять над собой верх.

— Я уезжаю, — объявил он, скрываясь в ванной и с треском захлопывая за собой дверь.

Фейт слышала, как он возился в своей гардеробной, и через двадцать минут растерянно увидела, что он вышел с чемоданом. Она не проронила ни звука — не знала, что сказать.

— Куда ты едешь?

Кошмар становился явью. Внезапно Фейт стало не по себе: неужели вина в самом деле на ней? Неужели все от того, что она пошла учиться?

— Пока перееду в отель. Захочешь поговорить, звони мне в контору.

Фейт собиралась сказать, что позвонит не она, а ее адвокат, но передумала. Она не хотела форсировать события лишь для того, чтобы за ней осталось последнее слово.