Они рассорились, только начав обсуждать ее планы, и Фейт понимала, что, когда дойдет дело до поступления на факультет, придется еще хуже. Алекс задался целью не позволить ей учиться, но Фейт не собиралась так просто сдаваться. И его выпад только укрепил ее силы.

— А твое поведение прискорбно. — Он взял «Уоллстрит джорнал» и, не притронувшись к еде, вышел из кухни.

Фейт тоже отставила тарелку — нынешняя размолвка была лишь предвестником того, что предстояло в последующие месяцы.

В тот же день она отправила Брэду электронное письмо. Ответ он прислал ей вечером — до пяти часов работал в суде.

«Извини, Фред, пришлось потрудиться, но зато мы с моим подопечным подростком одержали маленькую победу. То, что ты рассказала об Алексе, вывело меня из себя. Похоже, он живет в средневековье. Как же с ним справиться? Надо бы послать на воспитание к Пэм. Она бы его за недельку образумила, быстро бы стал шелковым. Ты же не можешь бросить все в угоду ему. Это совершенно неправильно.

Сумеешь учиться, несмотря на его занудство? Надо постараться. Так что уж, пожалуйста, изволь. Сейчас трудно, но трудно было бы всем. Поднажми, и все. Только учти: будут провалы, будут экзамены и вечера, когда ты не успеешь приготовить ужин. Но ему придется со всем смириться, а ты не поддавайся — стоит раз дать слабину и потом пожалеешь. Я знаю, Джек сказал бы то же самое. Он бы порадовался, узнав, что ты снова пошла учиться. Всегда считал, что тебе следует завершить образование. Говорил, что у тебя для этого больше природного таланта, чем у него. Он тебе когда-нибудь об этом говорил? Мне — постоянно, особенно, когда мы учились на юридическом факультете и ему все время казалось, что он вот-вот вылетит. Держись, малютка Фред. Ты победишь! Любящий тебя Брэд».

От его слов Фейт всегда становилось легче на душе, и она испытывала благодарность, чувствуя дружескую поддержку. Поддержка требовалась ей как никогда: весь следующий месяц Алекс продолжал превращать ее жизнь в ад.

Фейт умудрялась выполнять домашние задания, делала контрольные работы, поддерживала порядок в доме и готовила для Алекса. А Брэд и Зоя поддерживали ее дух. Это им прекрасно удавалось, так что она продолжала учиться и справлялась с обязанностями жены. Подала документы на юридический факультет. И, к своему удивлению, обнаружила, что заработала на вступительных испытаниях высший балл. Фейт надеялась, что отличные оценки компенсируют тот факт, что она последние двадцать лет нигде не работала и ничему не училась.

Труднее было с Алексом. Муж создавал невыносимо угрюмую обстановку в доме. Срыв произошел в начале февраля. В классе по судебному процессу объявили, что планировалась учебная экскурсия в Вашингтон, где слушателям предстояло провести четыре дня. Поездка не являлась обязательной, но весьма желательной, и профессор рекомендовал Фейт не отказываться. По ее итогам предстояло написать дополнительную работу, которая добавляла балы в окончательную оценку курса. Она посоветовалась с Зоей и Брэдом, и оба сказали, что надо ехать. Проблема заключалась в Алексе — Фейт боялась даже заикнуться. Хотела сама набраться решимости, прежде чем муж начнет настаивать, чтобы она не ездила, а что так и будет, она нисколько не сомневалась.

За неделю до предстоящей поездки она наконец сообщила ему о ней. В конце ужина объяснила, почему ей не следует отказываться, но Алекс только молча слушал. Фейт долго не решалась начать. Как обычно в последнее время, супруги не произнесли за столом ни единого слова, Алекс даже не пытался восстановить хорошие отношения и все откровеннее игнорировал ее.

— Значит, так, — подытожила Фейт. — Я пробуду в Вашингтоне четыре дня, а тебе могу оставить замороженную еду. Хотя я не в курсе твоих планов. Ты собираешься куда-нибудь на следующей неделе? — Она надеялась, что Алекс уедет в командировку и не так драматично воспримет ее отсутствие. Это бы значительно все упростило.

— Нет, — буркнул он с таким видом, словно жена объявила ему, что ее задержали за вооруженное ограбление и сейчас препроводят в тюрьму. — Не могу поверить, что ты на это способна! Корчишь из себя студентку, в то время как твоя обязанность — заниматься домом.

— Алекс, будь благоразумен. Наши дочери выросли и разъехались. Чем я здесь должна заниматься? Нечем. По вечерам я готовлю тебе ужины, а днем совершенно не знаю, куда себя деть. Я умирала от скуки, пока не пошла учиться.

День ото дня поведение мужа становилось все нестерпимее. Его эго жаждало полного контроля над женой. Алекс желал, чтобы она поступала, как потребует он. Но даже в глазах Фейт Алекс зашел слишком далеко.

— Я, к сожалению, вижу, что тебе наскучил наш брак, — процедил он.

— Я этого не говорила, просто мне больше нечего делать. Ты прекрасно это понимаешь. Ты мне советовал брать уроки игры в бридж и ходить на занятия в музей. Но в том, что я делаю, больше смысла.

— Только не для меня.

— Так как насчет Вашингтона? — Фейт поспешила прервать его нападки. Все это Алекс уже говорил, и ей надоело выслушивать одно и то же и поминутно извиняться.

— Поступай как знаешь.

— Что это значит? — Фейт хотелось выяснить, какую ей придется платить цену. Насколько муж разозлится и какой тяжести придется понести наказание. Она решилась и теперь поедет куда угодно, но надо же представлять, что за этим последует.

— Это значит, что ты действуешь так, как считаешь нужным. На свой страх и риск. — В его словах прозвучала едва прикрытая угроза, которая, как всегда, задела ее за живое.

— Как я от всего этого устала, Алекс! Господи, я же не совершила никакого преступления. Никогда тебе не изменяла. Не бросала ни тебя, ни детей. А ты ведешь себя так, словно я виновата во всех грехах.

— Ты ненормальная. — Он с отвращением посмотрел на жену, встал и сделал шаг к двери.

— Если так, то это ты меня довел.

— Нечего меня винить, если тебе не нравятся последствия собственных поступков.

— Хорошо, не буду, — твердо проговорила Фейт. — Я уезжаю в Вашингтон на четыре дня. Если понадоблюсь, позвони. Я оставлю тебе всю необходимую еду.

— Не беспокойся, я найду, где поесть, — процедил сквозь зубы Алекс.

— В этом нет необходимости. Я приготовлю ужины на четыре дня, а ты выбирай — есть дома или куда-то идти.

Алекс ничего не ответил, круто развернулся и вышел из кухни.

Фейт не сообщила об их разговоре ни Брэду, ни Зое. Сцена была настолько неприятной и унизительной, что никому не хотелось рассказывать. Она решила, что справится сама. Утром в день отъезда она попрощалась с Алексом, но он не удосужился ответить. Продолжал читать свою газету и вел себя так, словно ее вообще не существовало. Если он рассчитывал заставить Фейт прочувствовать вину, то добился совершенно обратного результата. Она только разозлилась и с радостью покинула дом. И когда оказалась на улице со своим рюкзачком, небольшой дорожной сумкой и компьютером, у нее возникло ощущение, словно она освободилась из тюрьмы. Компьютер ей требовался для работы и чтобы быстро связаться с Зоей и Брэдом. «Какое же это приятное чувство свободы», — подумала она.