Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изначально МЭС планировалось как неправительственное мероприятие. В каждой стране, которая приняла решение об участии в работе МЭС, был образован свой Национальный подготовительный комитет, в том числе в СССР. При этом в Москве такой орган координировал не МИД СССР, а Внешнеполитическая комиссия ЦК во главе с Ваганом Григорьевичем Григорьяном. В ключевом документе по целям и задачам этого Совещания, который был передан им на утверждение Политбюро 26 января 1952 года, прямо говорилось, что основная цель работы МЭС «заключается в том, чтобы содействовать прорыву торговой блокады и системы экономической дискриминации в отношении СССР, стран народной демократии и Китая, которая в последние годы проводится правительством США со все большим нажимом»[268]. Таким образом, изначально это Совещание было призвано поддержать протестные настроения в «кругах западной буржуазии» за счет конкретной программы развития торговли и реально заинтересовать промышленные и торговые структуры ведущих буржуазных стран в прорыве этой блокады. Первоначально в списке таких структур значились Торговая палата США, Национальный союз промышленников Англии, Генеральная конфедерация итальянской промышленности, Национальный совет предпринимателей Франции и другие. Причем Франции в этом процессе отводилась ключевая роль, поскольку именно глава ее Комитета содействия международной торговле Робер Шамбейрон, несмотря на активное противодействие Р. Шумана, был самым рьяным поборником созыва такого Совещания. Однако вскоре ситуация резко изменилась, и, как уверяет М. А. Липкин, связано это было с изменением позиции самой Москвы.
На его взгляд, одним из «самых интригующих и загадочных фактов в истории МЭС» стал проект речи председателя Президиума Всесоюзной торговой палаты и советского представителя М. В. Несторова, который был приложен к первому проекту решения Политбюро по МЭС, подготовленному на имя И. В. Сталина и разосланному ряду членов Политбюро, в частности Г. М. Маленкову, Л. П. Берии, Н. А. Булганину, А. И. Микояну, Л. М. Кагановичу и Н. С. Хрущеву. В первом варианте, датированном 26 января, было сказано, что «Советский Союз исходит из возможности мирного сосуществования различных социально-экономических систем и готов развивать торговые отношения со всеми странами и со всеми торговыми и промышленными кругами». А уже в третьем варианте, который был датирован 2 февраля, говорилось, что «Советский Союз исходит из возможности экономического сотрудничества различных экономических систем»[269]. Кто конкретно стоял за изменениями таких формулировок установить пока не удалось, хотя М. А. Липкин, а также Ю. Н. Жуков предположили, что это было связано с обострением борьбы «ястребов» от ВПК, то есть Л. П. Берии и Н. А. Булганина с группировкой «голубей» в лице Г. М. Маленкова и А. И. Микояна[270]. Между тем в итоговой резолюции МЭС все же было сказано о том, что «теоретически и практически доказано, что существование различных социально-экономических систем не может служить причиной, препятствующей развитию широких экономических отношений» и «при желании сотрудничества на основе равноправия и взаимной выгоды» оно может существовать «в значительных масштабах». Для достижения этих целей МЭС предлагал предпринять ряд шагов, в частности прекратить войны в Корее и Вьетнаме, подписать Пакт мира между пятью великими державами и прекратить гонку вооружений. Но все это было пока лишь на бумаге…
Реальным результатом конференции стало решение учредить Комитет содействия международной торговле, в задачу которого входила подготовка II Международной конференции по вопросам торговли и пропаганда итогов МЭС. Комитет был также призван передать предстоявшей Сессии Генассамблеи ООН резолюцию МЭС с требованием созыва ООН Межправительственной конференции содействия мировой торговле. Однако вскоре после завершения МЭС советская сторона без видимых причин стала постепенно отстраняться от работы этого Комитета. Уже в конце июля 1952 года М. В. Нестерова скосила «дипломатическая болезнь», и он начинает явно избегать участия в заседаниях Бюро Комитета и контактов с Р. Шамбейроном. Более того, по указанию В. М. Молотова в ноябре 1952 года был остановлен поквартальный взнос СССР в кассу Комитета в размере 48 тыс. инвалютных рублей[271]. Тот же М. А. Липкин и другие авторы либерального толка связывают это с тем, что именно тогда в Кремле «опять стали брать верх сторонники конфронтации с Западом», поэтому Москва сама дезавуировала многие собственные инициативы, в частности развитие торговли товарами ширпотреба. Иными словами, первоочередная цель МЭС о «прорыве торговой блокады» и «перестройке мировых торговых отношений» не была реализована в полной мере прежде всего «из-за явного противоречия между проводимой И. В. Сталиным антизападной кампании внутри страны и попытками создать благоприятный образ СССР в мире»[272]. В целом же М. А. Липкин и Ко положительно оценивают работу МЭС, поскольку, по их мнению, «это была первая попытка приоткрыть “железный занавес”», повернуть саму логику международных отношений на путь «мирного сосуществования» и якобы «предотвратить углубление военно-политической интеграции» США и Западной Европы. И, хотя это Совещание не привело к скорейшему достижению поставленных целей и задач, оно «обогатило советскую внешнюю политику свежими идеями, легшими в основу внешней политики страны в период Хрущева и Брежнева».
Вместе с тем их оппоненты абсолютно справедливо говорят о том, что именно Запад подтолкнул Москву к проведению такой политики, в частности подписанием в мае 1952 года Боннского сепаратного договора с ФРГ. Более того, многие из них, в частности В. Ю. Катасонов, утверждают, что на этом Совещании советская сторона попыталась создать в противовес политико-экономической экспансии США общий рынок товаров, услуг и инвестиций социалистических и развивающихся стран без долларовых расчетов. То есть именно на МЭС де-факто началось формирование общего «недолларового» рынка, и И. В. Сталин, совершенно верно оценив высокий уровень поддержки этой идеи, активизировал работу в этом направлении. Поэтому в феврале-марте 1953 года по предложению Москвы в столице Филиппин Маниле состоялось региональное экономическое совещание стран Южной Азии и Дальнего Востока, и одновременно началась подготовка проведения подобных региональных конференций в Аддис-Абебе, Тегеране, Буэнос-Айресе и даже в Хельсинки. Однако смерть вождя похоронила этот перспективный проект по инициативе Н. С. Хрущева, так и не сумевшего понять его стратегических целей и задач[273].
Между тем, как утверждают целый ряд историков (Л. Я. Гибианский, Н. И. Егорова, Н. Е. Быстрова[274]), в январе 1951 года был создан еще один межгосударственный орган стран социалистического блока — Координационный комитет по вопросам обороны, в состав которого вошли представители СССР, Польши, Чехословакии, Румынии, Венгрии и Болгарии. Основной его функцией стали координация и контроль за выполнением решений о резком повышении численности вооруженных сил стран «народных демократий» и развитии их военно-промышленного комплекса, которые были сформулированы советским руководством на секретном совещании в Москве с участием самого И. В. Сталина. В этом совещании, состоявшемся в январе 1951 года,