Багирова-старшая затихла, смахнула с щеки набежавшие слезы, а затем положила ладонь на голову своей дочки и печально выдохнула.

— Пойми, что порой родители в попытке защитить своего ребенка прибегают к разным методам. Я сказала отцу, что дело в Саше, он, по-мужски не поверив мне, отмахнулся. Мол я все придумываю. А сразу после…всего сказал мне, что к нему пришел Ракитин и попросил твоей руки. Все и сложилось. Так четко сложилось. Я просто думала, что ты пытаешься убежать от самой себя. Возможно, это какая-то обида, но я чувствовала, что правильнее поступка быть не могло бы. Саша — это идеальный вариант для тебя, дочь. Лучшего и достойнейшего человека для тебя я бы не смела и желать. А там, в замкнутом пространстве, вы бы все выяснили, потому что вот что-что, а настоящую любовь спустя столько лет брака с твоим отцом я всегда смогу увидеть в глазах другого человека. Так смотрят только на ту, перед которой благоговеют, дочь.

— Я похожа на его первую любовь.

Настя прекратила гладить дочь по голове, напряглась.

— Ты могла преувеличить, малыш…В конце концов, я знаю эту историю и помню девушку, и там не к чему и не к кому ревновать. Да и плюс, ничуть вы не похожи. Вообще ни грамма. Ты у меня настоящая красавица, честная, добрая девушка…

— Он потащил меня на ужин к ней и соседям. И бросил меня в самую геенну огненную. Они там унизили меня…

— Вот так прямо унизили, а ты молчала, и он молчал?

Хотелось прокричать, что да, так и было. Но ведь Саша все-таки не смолчал…лучше поздно, чем никогда, да? Но, с другой стороны, он мог не допустить этой ситуации, не дать ей испытать весь спектр унижения.

— Я высказалась, и он высказался.

Нехотя ответила Мила, накручивая себя максимально сильно. Она была уверена в том, чтобы абсолютно права.

— Ну так в чем проблема?

В том, что заставил ее пережить все это, словно она зверушка в цирке, а он такой прекрасный зритель, еще бы похлопал для полного счастья. Чтобы окончательно ее унизить!

— Поздно высказался, мам, вот в чем проблема! Я не обязана была все это слушать, как он ее добивался, как все у них было. Плевать мне на это, если меня, по сути, просто ему сбагрили! Вот в чем проблема! Я тоже хочу завоеваний, а он что? Что он сделал?

— Мил…

— Мама, хватит! Хватит его защищать, — девушка поднялась на локтях, глянула на мать с упреком и с силой закусила губу.

— Я не защищаю Сашу, я на твоей стороне всегда и во всем, но ты пойми его тоже. Он рос без материнской ласки, и те завоевания, что там описывали тебе за столом, на самом деле такими уж масштабными не были. Он не умеет. По одной простой причине, что…мать у него появилась в достаточно взрослом возрасте, и с ней он первое время был как волчонок. Плюс…не будем забывать, как это самая первая любовь с ним поступила. Ты всерьез думаешь, что он захотел бы быть с тобой, будь ты ее полная копия?

Мила улеглась на колени матери, печально выдохнула, ощущая, как горло и носоглотка пекут от выплаканных слез. Лицо пылало, и ей было безумно страшно. Почему? Она не знала, просто лежала на коленях матери и покрывалась липким потом, что был предвестником чего-то нехорошего. Так она почему-то думала на тот момент, а Настя, будучи по натуре эмпатичным человеком, больше не пыталась ничего сказать ни «за» ни «против». Словно понимала, что все это бесполезно.

Дочь из породы Багировых, а там, если взбрело что-то в голову, то ничем не выбьешь. Багирова-старшая рассказывала Миле добрые истории из жизни, вспоминала прошлое, мечтала о будущем, пока ее дочь не забылась беспокойным сном, который мать, как могла, пыталась отбить от жутких чудовищ, нападающих на ее девочку.

А вот пробуждение выдалось болезненным.

Девушка не могла понять, какое время суток сейчас, вокруг темно, тихо, и только издалека доносились приглушенные голоса. Мила перекатилась на спину и попыталась проморгаться. Это было очень сложно, учитывая, сколько она проплакала. Все пекло и чесалось.

— Руслан, да что это такое творится? — Мила услышала голос матери, наполненный каким-то шоком.

Что за чертовщина? Обычно мама редко бывает в таком состоянии, разве что если случилось что-то по истине ужасное.

— Ничего, не лезь, куда тебя не просят, Насть. Тут все намного сложнее. Сами разберутся, — Руслан был зол, но пытался держаться. Багирова-младшая поняла это по низкому тембру.

Мать не успокаивалась, и у Милы по спине пробежали мурашки. Все-таки она слишком хорошо знала свою маму и могла понять степень ее волнения и негодования. И если она так волновалась, то что же могло приключиться? Противные щупальца ужаса подкрались к сердцу девушки. Ей не хотелось предугадывать, но что-то настойчиво подкидывало варианты. Каждый последующий был хуже предыдущего.

— Да как он мог?! Это же Мила, она ему это не простит. Да что там! Я ему не прощу этого. И это я его защищала, я искала разумные доводы, чтобы не дать ей утонуть в боли, что он причинил! А он…

Но отец перебил мать. Мила же встала на деревянных ногах и вышла в коридор, а затем и подошла к кухне с бешено колотящимся сердцем. Это было сверх. Сверх всего, что она могла бы пережить. Так ей казалось, и что-то подсказывало, что она не обманывается.

Грядет что-то темное.

Саша…что он мог сделать? Мила не рассчитывала, что он сдастся, конечно, но думала, что хоть пару дней форы у нее могло бы быть. Чтобы просто выдохнуть. Но, судя по всему, Ракитин не стал выжидать, он решил идти ва-банк. Вспоминая его последние слова, девушка напряглась, мысленно отсчитывая до десяти, прежде чем шагнуть дальше.

— Простит или нет — это не наша забота. Он так решил, пусть расхлебывает, мы в это не полезем, ясно? Мы и так с тобой наломали дров и чуть дочь не потеряли.

Паника подобралась к горлу Милы, начала медленно стягивать тонкую шею, преграждая поступление кислорода. Девушка моментально коснулась шеи, словно искала причину удушья, но не находила.

Что если он…боже. Он ведь военный. Что если он решил уйти куда-то, где опасно? Что если…боже. Нет, это все глупости. Нет!

— Руслан, я сама с ним поговорю! Дай мне сюда телефон.

— Нет! Телефон сейчас полетит в окно, если ты не успокоишься.

Каин применил свой грубый тон, которым никогда не говорил с семьей, а тут…так уверенно гаркнул. Мать тяжело втянула ртом воздух, затихла, а потом спустя пару минут выдала решительно:

— Тогда я поеду к нему. И не надо со мной говорить так, как ты говоришь с подчиненными. Я твоя жена, Багиров!

Багирова Настя была слишком решительной, порой ее уверенность в собственных силах достигала немыслимых высот. А вот Руслан понимал ситуацию наверняка чуточку лучше, раз схватил жену за локоть и пригвоздил к себе, уместив изящную фигуру жены на руках. Смотрелись они при этом изумительно.

— Да хоть к президенту, ситуацию это не изменит. Прости.