Наверное, это называется «повзрослела».

Внезапно. Неожиданно. Но, наверное, вовремя.

Она с трудом заставила себя подняться с постели, подавила в себе желание в очередной раз разреветься, тяжело добралась до ванной комнаты, где очень долго стояла под струями теплой воды, словно стараясь смыть с себя все, что с ней произошло за последнее время.

Мила провела в ванной добрых сорок минут прежде, чем собственное отражение в зеркале хоть немного устроило девушку. Все-таки являться в университет с опухшими от слез глазами — не самая приятная перспектива.

Когда девушка появилась на кухне, родители уже во всю готовили завтрак.

— Ты почему не спишь? — заметив дочь, обеспокоенно спросила мать.

Она внимательно отсмотрела Милку, вперилась взглядом в лицо дочери, ища в них ответы на свои собственные вопросы, которые, впрочем, не спешила озвучить.

— Учебу никто не отменял, — улыбнулась Милка через силу, но все же ей удалось из выдавить из себя кривоватую улыбку. — Я и так достаточно пропустила.

— Думаю, ничего не произойдет, если ты пропустишь еще несколько дней, — заговорил отец, отложив в сторону шипящую сковородку, в которой готовилось нечто имеющее умопомрачительный запах.

— Ты кто такой и куда дел моего отца? — Мила сделала попытку пошутить.

Чтобы ее отец и предлагал прогулять, такого еще не было, не считая случая со свадьбой, но это было следствием принятого им решения, а не очередная блажь Милки.

— А если серьезно, я не хочу торчать в четырех стенах.

Пожав плечами, Милка прошла к столу и заняла за ним место.

— Мил, — начал было отец.

— Не надо, пап, не сейчас, может быть…позже, — остановила отца она прежде, чем тот успел бы сказать то, чего Мила слышать не хотела и о чем говорить тоже не хотела.

Ни сейчас, ни потом.

Завтракали они в полной тишине, никто так и не решился начать разговор даже на отстраненную тему. Справившись с едой, Мила глянула на часы, до начала первой пары времени у нее было прилично, но оставаться в доме ей больше не хотелось, стены душили, воздух казался каким-то тягучим, душным даже. После завтрака Мила вернулась в комнату, наспех собрала сумку, натянула на себя плотную кожаную куртку и вернулась в кухню.

— Я пойду.

— Так еще же рано совсем, — удивилась мать.

— Ничего, приду пораньше, когда-то же надо начинать, — улыбнулась Мила, намекая на свои бесконечные прогулы и опоздания.

— Твои ключи, — отец тем временем положил на стол ключи от машины. На брелоке красовался значок в виде знаменитых колец.

Это не ее машина. Да и неудивительно, свою то она разбила. И как только цела и невредима осталась, при том, что умудрилась учудить. Наверное, только сейчас, глядя на ключи, Милка окончательно осознала, как плохо поступила с родителями в тот день. Отвращение зашкаливало, достигнув максимально допустимого значения.

Поджав губы, девушка бросила взгляд на ключи, но так и не смогла заставить себя подойти и взять их со стола.

— Это не мои, — только и смогла произнести Мила.

— Теперь твои, — невозмутимо ответил отец.

Они смотрели друг на друга некоторое время, Мила впервые за долгое время заметила большие темные круги и довольно глубокие морщинки под глазами отца, когда тот щурился. А ведь он уже не молод, пусть и дал бы фору любому двадцатилетнему, а все же, возраст — это не шутка, и каждая Милкина выходка могла бы стать для него последней.

— Я пешком пройдусь.

— Не глупи, не лихачь просто, я ж не зря новую машину тебе купил.

— Я ее не заслужила, пап.

Не дав отцу возразить, Милка буквально вылетела из кухни.

Ей нужно было на воздух и нужно было подумать. Наспех обувшись, Мила подхватила брошенную на пол сумку и выбежала из квартиры, словно за ней гнались.

На улице было довольно тепло, осень пока не вступила в свои полные права. Листва на деревьях только-только начинала приобретать желтоватый оттенок, а температура едва ли опускалась ниже пятнадцати градусов. Свежий осенний воздух ударил в ноздри, и Мила с удовольствием сделала глубокий вдох, заполняя легкие кислородом.

Узкие улочки, которыми шла Мила, сокращая путь к университету, сейчас были практически пусты, лишь изредка Мила натыкалась на прохожих.

Ей предстояло не менее получаса пути. В ушах играла музыка, что-то из Nightwish, в небе светило солнце, в лицо дул теплый ветерок, а на душе хоть ненадолго перестали скрести кошки.

Всю дорогу Мила так или иначе прокручивала в мыслях случившееся с ней за последние пару недель. Перед глазами калейдоскопом сменялись картинки минувших дней. Она хотела бы сказать, что все в порядке, что все закончилось именно так, как ей того хотелось, но правда в том, что это была бы вопиющая ложь, и Мила смогла бы соврать кому угодно, но только не самой себе.

А правда состояла в том, что, получив долгожданную свободу, радости Багирова не получила. Вот так глупо и нелепо. Непредсказуемая женская душа.

Погруженная в свои мысли, Мила и понять не успела, как уже оказалась у здания университета, где только-только лениво собирались студенты. Мила прошла внутрь здания, и пошла в сторону нужной ей аудитории.

Время летело со скоростью света, никогда еще занятия не заканчивались так быстро. Впервые за все время обучения, Мила не чувствовала желания уйти с пары, а вместо этого словно губка впитывала все, что говорили преподаватели. И все-таки она была не права, было что-то в том, чтобы ходить на занятия и слушать. Учебники — это, конечно, прекрасно, а все же опыт знающих людей просто необходим и именно этим опытом щедро делились преподаватели на лекциях, которые Мила благополучно игнорировала, считая, что у нее есть дела поважнее.

В коридоре, во время одной из перемен, Мила заприметила бывшего. Он было шагнул в ее сторону, но наткнувшись на совсем неприветливый взгляд Багировой, просто кивнул. И как вообще Мила могла на него клюнуть? В каком состоянии измененного сознания она прибывала? А, впрочем, это уже не важно.

Так пролетел первый день учебы, так летели и остальные. Чтобы не возвращаться к ненужным мыслям, Мила днями торчала в библиотеке, потом шла в бассейн и обессиленная возвращалась домой. Сил хватало лишь на то, чтобы поесть и завалиться в кровать.

А еще она начала учить китайский, когда поняла, что нагрузки ей недостаточно. На вопрос: на кой черт ей сдался китайский? — Мила отвечала всегда одинаково: Китай стремительно развивается.

Вот и Мила развивалась. Так прошло несколько недель.

Где-то в глубине души Мила лелеяла надежду, что Ракитин еще появится на ее пути не для того, чтобы вернуть их отношения, которые и отношениями-то не назвать, а просто, чтобы поговорить спокойно, объясниться в конце концов. Но он не появился, ни через неделю, ни через две, ни через месяц.