Вика извернулась и вырвалась у него из рук:

– Убирайся! – Она хотела закричать, но от слез закашлялась.

– Легко! – засмеялся Эмиль и быстро, но спокойно вышел из комнаты, бросив на ходу: – Маленькая русская дрянь…

* * *

Алена проснулась от странного ощущения. Оттого, что малыш внутри нее проснулся раньше и чуть-чуть повернулся. Алена открыла глаза, уже зная это. Она еще полежала какое-то время, замерев, боясь, что это новое, тайное знание уйдет, растворится. И она опять окажется одна. И когда она уже твердо решила, что ей просто показалось, он повернулся снова. Она тихо засмеялась, представив, как малыш устраивается поудобнее на бочок в ее животе.

Алена вспомнила строчку Волошина: «Я давно уж не приемлю чуда, но как сладко слышать – чудо есть!» Стихотворения Волошина Кира читала ей с двух лет вместе со стихами детских поэтов. Алена так долго и думала, что где-то на берегу далекого моря есть волшебная страна Коктебель, где живут все брошенные зайки и плюшевые мишки с оторванными лапами, где пляшут сказочные мухи с комарами, и все лягушата и мышата лечат разбитые носы у старого доброго доктора, в просторной тунике, с бородой и круглой лысиной…

Чудо есть… Мужчины, даже самые лучшие, знают о нем только понаслышке. Потому что единственное чудо на свете – это маленький человек, который растет и растет где-то в сокровенной глубине Алениного тела и не догадывается пока, что его здесь не очень ждут. Что есть где-то далекие острова, на которых гуляют птицы с лохматыми головами и бедный Денис со своими сомнениями и одиночеством, что белые собаки с кровавыми глазами откусывают детям руки… Всего этого он не знает, собираясь месяца через четыре выкарабкаться из воды на сушу и тоже ждать удивительных чудес и верить в них, первые семь-восемь лет своей жизни…

Денис… Что он сейчас делает? Алена неожиданно вспомнила, как в прошлом году Денис первый раз переночевал у Оксаны в день рождения Маргоши. И сам честно об этом сказал ей. Рано утром, часов в восемь, он примчался к Алене и сразу, с порога, предупредил: «Она – мать моего ребенка, а тебя я люблю».

Да, точно, это он сказал тогда. А когда же – то, другое, замечательное, что Алена всегда вспоминала, когда окружающие сочувственно крутили пальцем у виска, глядя, как идут и идут ее годы – в одиночестве, в ожидании никак не определяющегося в своих решениях Дениса? «Я ничего не боюсь в этой жизни, – признался ей Денис, как-то проснувшись утром, кажется, в позапрошлом году. – Лишь бы ты всегда была со мной».

Разве может быть что-нибудь надежнее этих слов? Казалось ей раньше… Но теперь у нее порой возникала мысль: Денис что-то очень важное путает в этой жизни. Что – Алена никак не могла сформулировать. Становилось больно и страшил ответ, который был где-то рядом.

Алена думала и поглаживала при этом малыша в своем животе, а малыш возился и все никак не мог успокоиться. Наверно, был чем-то недоволен. И правда, мама ходит по гостям, по дворам, спит в чужих креслах, пьет несладкий чай из чужих чашек, плачет. А ему как быть? Трястись от страха вместе со своей мамой и мучиться? Ребенок, еще не родившийся, слышит все и все чувствует, что происходит с его матерью.

Алене вдруг захотелось как можно скорее потрогать маленькие ладошки, крохотные ножки, увидеть ротик, носик, бровки своего малыша. Неужели это когда-то будет? Какие все-таки долгие – эти девять месяцев. Она снова уснула, держа руку на ожившем животе.

Последний урок закончился в половине девятого вечера. Было еще очень светло. Алена вышла на крыльцо старой музыкальной школы, на ходу застегивая папку с нотами, и привычно посмотрела на темный силуэт Серебряного Бора за каналом Москвы-реки. Из окон был виден лес, красивый поворот реки с излучиной. Жить бы здесь… Как раньше – ведь некоторые учителя жили прямо в школе. Теперь, наверно, такое возможно только в деревне, да и то вряд ли…

Из школы тем временем высыпали последние ученики. Две девочки громко окликнули Алену:

– До свидания, Алена Владимировна!

Алена помахала ученицам, застегнула легкое пальто на все пуговицы и вышла к дороге. Она прошла мимо троллейбуса, на секунду засомневалась – не доехать ли ей на нем до дома, но все-таки решила пройтись пешком. Вечером позвонит Кира и бодро спросит: «Ты что сегодня съела? А сколько часов гуляла?» И надо будет честно отвечать. Да и без Киры… Самой нужно думать о своем здоровье.

Девушка завернула за угол, в почти пустынный переулок, чтобы не идти по проспекту. Как категорически выражается Кира – чем дышать выхлопными газами, лучше вообще не гулять.

Она шла одна по небольшой улочке и через некоторое время услышала сзади звук движущейся машины. Алена инстинктивно оглянулась и увидела, что на расстоянии от нее очень медленно едет темно-синяя иномарка. Через несколько метров девушка замедлила шаг, приостановилась, услышала, что машина тоже остановилась. Алена пошла дальше, и машина тоже поехала. Тогда она повернулась и пошла обратно, навстречу машине. Либо бежать без оглядки, либо – так. Алене было страшно, но продолжать путь, когда преследователь за спиной, – еще хуже.

Когда она оказалась рядом с автомобилем, стекло со стороны тротуара опустилось, и в него, перегнувшись со своего места, выглянул водитель.

– Здравствуй, красавица! – улыбнулся он. – Как дела? Почему одна вечером ходишь? Садись, подвезу.

Это был Эмиль. Алена, никак не ожидавшая увидеть сейчас лучшего друга Дениса, была потрясена.

– Это вы? Зачем вы за мной ехали?

– Я за тобой ехал? Когда?

– Вот сейчас, – ответила, чуть растерявшись, девушка.

Эмиль засмеялся:

– Садись-садись, поговорим.

Алена смотрела на его улыбающееся лицо, и отчего-то ей стало нехорошо.

– Нет. В машине душно. Если вы хотите что-то сказать, говорите.

– Ну… хорошо… – Эмиль вышел из машины, подошел к Алене близко, очень близко, небрежно хлопнул ее по животу. – Говорят, ты плохо себя чувствуешь в последнее время?

Девушка отступила в сторону:

– Да нет… не плохо. Хорошо.

– Зачем ты ходишь без лифчика? – без паузы спросил Эмиль.

– Я?… – Алена растерялась окончательно. – Почему вы так решили?

– Без лифчика, по пустынным улицам, вечером… – продолжал он посмеиваться. – Ай-яй-яй… мало ли кто пристанет… В общем, давай-ка садись, я подвезу тебя домой. – Эмиль взял ее за запястье и стал гладить, медленно ведя вверх по руке. – Или попьем кофе где-нибудь… Поговорим, как нам жить дальше… Всем…

Алена попыталась вырваться и чуть отвернулась. От него чем-то очень неприятно, приторно-сладко пахло.

– Н-нет. Не надо. Я не хочу с вами ни о чем говорить. Пустите меня.

Эмиль очень сильно сжал ей руку выше локтя, так, что она вскрикнула. И неожиданно отпустил ее, усмехаясь.