– Никого.

– Ясно. Ладно. А что еще?

– Еще собака та, помнишь?

– Ужас. А у нас во дворе ризеншнауцер – энергичные такие собачки с мохнатыми мордами… Знаешь их?

– Да, вот уж у кого и борода, и нервы…

– Вот-вот… хозяйку свою покусал. А что у тебя еще? Кроме собаки? Ты ее больше не видела?

– Собаку нет. А вот сейчас меня после работы Эмиль поджидал.

– О! Лучший друг Дениса, что ли? Бездельник?

– Да. Говорит: «Ты плохое дело затеяла, имей в виду!» И вообще так странно себя вел… Я не поняла, что он хотел, но мне было как-то… Как будто он в меня руками пытался залезть. Ужасно неприятно. В нем вообще что-то есть такое… неправильное… То ли запах… Не знаю, наркотики или просто какой-то сладкий табак… И взгляд…

– Раздевающий? – подсказала Наташка.

– Не знаю. Другое что-то. Не просто тошно от его взгляда становится. Страшно.

– Да-а… Алька, слушай, давай перебирайся к нам, а? Василь Егорыч по ночам, тьфу-тьфу-тьфу, слава Богу, не просыпается. – Наташа быстро символически перекрестилась и той же рукой постучала по столу. – Один-два раза молочка пососет и дальше спит до утра. Егор наш, правда, иногда так храпит, что вся квартира ходуном ходит… Но я его сейчас в гостиную спровадила, оттуда не так слышно. А то ночью как-то просыпаюсь – Машка плачет от страха, ей что-то приснилось, – так папаша рулады выводил на весь дом. Петька давно уже у меня под боком сидит начеку, смотрит, чтобы отец его не погнал. Один Василий Егорыч сладко посапывает, губами чмокает старательно, снится, наверно, что молоко сосет… Ну что, Алюня, давай правда, а? Поживи у нас до родов. И мне веселее будет, а то я зверею просто одна с ними, иногда ору, как больной вепрь. Будешь жить в гостевой комнате, в той, что сначала зимним садом должна была быть… А то тут уже разговоры идут, – Наташка засмеялась, – не сделать ли там бильярд или домашний боулинг. А в результате получится еще одна кладовка. Детишки уже потихоньку стали туда сваливать игрушки, которые выбрасывать или отдавать жалко. Прямо сегодня оставайся, а завтра всем колхозом за вещами к тебе поедем.

– Да ну что ты!

– А что, лучше по ночам со страху помирать?

Алена с сомнением покачала головой:

– Не лучше, но… Это не выход. А Денису я как объясню?

– Так и объясни. Если спросит… Пусть вообще сначала выяснит, кто за тобой ходит и кто в дверь стучит. – Наташка взяла на руки Василь Егорыча, который начал канючить: – Не хочешь соку, да, мой хороший? Скажи: молочко давай, а не сок какой-то, кислятину! Сейчас, малыш…

Маша, увидев, что младший братик начал сосать грудь, попросила, хитро поглядывая на мать:

– Мам, и мне!

– Ага, давайте, налетайте всей гурьбой! Так, Петруччо, намазывай себе блин! Чем-нибудь! Ты слышишь меня?! И сразу в рот запихивай, чтобы я видела, что ты раз в день хотя бы поел! – Наташа повернулась к Алене. – Слушай, а ты не думала, что все это может быть случайно?

– Совпадения, да?

– Ну да… Там Эмиля встретила, здесь показалось, тут совпадение… Так бывает. Одно к одному. Просто ты сейчас чувствительна, и вообще вся эта ситуация… Так, кажется, Василь Егорыч начал засыпать. Погоди немножко, ладно, Алька? Я быстро уложу его в комнате… Друзья мои! – позвала она детей и, поскольку они даже не слышали ее, слегка потрясла за плечо хохочущего Петю: – Из-за стола не убегать! Ясно? Я сейчас вернусь…

Наташа действительно вернулась через несколько минут.

– Я вот что думаю, Алька… Давай я Турчанцу… – она потянулась за блином и чуть не уронила в сердцах всю тарелку, – сама позвоню! – Быстро, не глядя, запихнула в рот блин, энергично прожевала, показывая при этом рукой Пете, обернувшемуся на ее голос, чтобы он тоже жевал. – Пусть охранника к тебе приставит. И если никто за тобой не ходит, то хотя бы от собак и от бабок всяких чокнутых будет охранять. А что? На море он, видишь ли! Денег-то много дал?

– Зачем? Мне хватает… У меня две зарплаты. В школе и в церкви. У нас с Денисом не такие отношения… – Алена смутилась. – Я имею в виду…

Наташа выразительно покрутила пальцем у виска. Ложкой зачерпнув икру, она втолкнула по очереди Маше и Пете в рот, другой ложкой накормила Алену, остаток из банки доскребла сама.

– Надарили Егору сотрудники икры на юбилей, сговорились. Вот и молодцы, вместо коньяка. А то как ни праздник – тащат и тащат бутылки, потом не знаем, что с ними делать. То ли пить самим, то ли других спаивать… Так что, вообще денег не дал?

– Наташ… Ну зачем ты так говоришь – «не дал». Я сама могу денег дать, если ему не хватает…

– Ага, на курорте развеяться, да? – засмеялась Наташка. – Ясно. Равенство полов. Я-то со своей точки зрения, с точки зрения униженной группы населения, чью слабость воспевают поэты.

Алена тоже засмеялась.

– Ну просто… у нас другие отношения. У вас семья. А мы просто встречаемся.

– Давно последний раз встречались? – хмыкнула Наташка.

– Мы давно не виделись, – вздохнула Алена. – Все не получалось… А в последний раз он действительно хотел дать мне денег, я так удивилась, потому что…

– Потому что?

– Знаешь, вдруг как-то засуетился и деньги эти все пытался где-то оставить, и глаза прятал… И деньги… непонятно на что…

– То есть?

– Мне показалось… – Алена набрала воздуха и, оглянувшись на увлеченно смотрящих мультфильм детей, произнесла одними губами: – На аборт.

– Вот сволочь, а! Столько лет с тобой… жизни радовался… Так, понятно. Но вы же поговорили в самом начале…

– Поговорили… И он не то чтобы настаивал тогда. Просто расстраивался, говорил, что он в тупике… Что он порядочный человек…

– Ага, ну главное, что он это сказал… Вот дрянь, а!

– И что я… не очень готова быть матерью…

– А он таким образом, конечно, очень помогает тебе приготовиться!

– Нат, если честно, я… Я просто не понимаю, что происходит…

– А я понимаю! Надо вправить ему мозги! Решение он принять не может, человек этот порядочный! Конечно, как удовольствие получать, так он одинокий, а как жениться, так тут же и жена у него нашлась. – Наташка покачала головой. – Говорила я тебе, Алька, да ладно теперь!.. Так пусть хотя бы меры какие-то примет, чтобы тебя защитить!.. Если, конечно… – Наташка быстро посмотрела на Алену и продолжать свою мысль не стала. – А еще ты что-нибудь заметила?

– Однажды дверь в квартиру была открыта, а я вроде закрывала ее, как обычно… В общем, странное что-то… Кира тоже думает, что это я просто такая рассеянная и что мне все это кажется… Вот я у тебя сейчас сижу, мне и не страшно и ничего не кажется…

– Так и сиди себе хоть каждый день!

– Да нет, я дома приданое шью… – Алена смущенно взглянула на подругу. – Я таких красивых пеленок нашила, и маленькие наволочки с оборочками. Мне очень нравится шить. Может, они и не пригодятся никогда, в таком количестве.