Вернувшись в кабинет Вадима, я застала его растерянно склонившимся над своим бывшим управляющим, перепачканным кровью и решительно не знающим, что делать.

— Танюша! — бросился он ко мне. — Вы в порядке?

— В относительном. А как Сергей?

— Я перестал понимать, жив он еще или уже умер. Потеря крови очень велика. Что делать? — в панике, срываясь на истерические нотки в голосе, допытывался у меня Вадим.

— Сейчас приедет машина реанимации, — ровным спокойным голосом сказала я, — они разберутся. Вы сделали для него все, что могли в этой ситуации. Отдохните, Вадим Арнольдович. И займитесь, пока есть время, своими делами, вы понимаете, о чем я. Опергруппа прибудет с минуты на минуту, из реанимации обязаны сообщать им о вызовах по поводу огнестрельных ранений.

— Да, Танюша, спасибо, что предупредили, я немедленно сделаю пару звонков.

Вадим замялся, но все же задал висящий в воздухе вопрос:

— Танюша, я никак не решусь спросить, а… что со вторым?

— Он мертв, — все так же спокойно ответила я. До сих пор сидевший неподвижно на диване уронив голову на руки, Геннадий, услышав мою реплику, поднял на меня глаза:

— Как это произошло? — едва слышно спросил он.

— Это не то, что вы думаете. Он умер от инфаркта, на бегу, должно быть, мгновенно.

— Значит, все-таки есть на земле справедливость! — Голос Геннадия изменился, наполнившись торжеством отмщения.

Эта реплика меня взбесила.

— Ну довольно уже патетики на сегодня! — Я тоже не выдержала и повысила голос. — Вы подумайте лучше о себе. Что вы-то натворили? Вы же загубили свою жизнь! Парень вряд ли выживет, так что вам как минимум предъявят обвинение в непредумышленном убийстве. А о Вадиме вы подумали, какую кашу сейчас предстоит расхлебывать ему, вообще не замешанному в вашей истории и только из одного лишь сочувствия к вам согласившемуся помочь сегодня.

Вадим поспешил разрядить обстановку:

— Танечка, вы и мне оказали неоценимую помощь! Просто неоценимую! А со сложившейся ситуацией справлюсь без особого труда. Я еще обещаю закатить в «Красном льве» грандиозную вечеринку в вашу честь!

Я закурила, чтобы успокоиться. Срываться было не ко времени. Через несколько секунд я смогла совладать с эмоциями и уже сбавила тон:

— Простите, Геннадий. Все мы сейчас на взводе. Однако мой вам совет — немедленно свяжитесь со своим адвокатом. Возможно, ему удастся доказать, что убийство произошло в состоянии аффекта. Это значительно смягчит вашу участь. И я, и Вадим Арнольдович, полагаю, тоже оба будем свидетельствовать в вашу пользу.

Вадим подтвердил, что готов сделать все от него зависящее, чтобы облегчить участь Геннадия. Однако сам Геннадий выразил полное безразличие к своему будущему:

— Танюша, Вадим, спасибо вам за поддержку. Но мне незачем теперь суетиться, вы прекрасно понимаете, что жизнь моя окончилась с гибелью Киры. Все, что произойдет дальше, не имеет для меня ни малейшего значения. Я хотел бы только отдать долг чести. Из-за меня эта храбрая девушка, Вика, не получит от своих обидчиков денежной компенсации. Поэтому я хотел бы, чтобы она приняла ее из моих рук. Вы, Танечка, не откажетесь послужить посредником? Я дам вам банковскую карточку, снимите, пожалуйста, с нее свой гонорар и сумму, причитающуюся девушке.

Я сочла такое решение справедливым. Мы с Викой, как мне кажется, нелегко заработали свои деньги. И вообще, что это я расклеилась? Геннадий, в конце концов, не младенец, я в няньки ему не нанималась. Пусть сам решает свою судьбу. Я умываю руки.

Этой знаменитой фразой я и завершила свое участие в «Деле о разбитых сердцах», мысленно окрестив эту историю таким образом.

* * *

На улице послышался вой сирен. Прибыли машина реанимации и «Скорая помощь». За ними следом приехала опергруппа.

Первым, кого я увидела, выходя из клуба, был подполковник Кирьянов, собственной персоной. Чтобы не разрыдаться от радости, я начала язвить, правда, как-то вяло, из последних сил:

— Володечка, тебя что — в опера перевели, чего это ты прикатил? Посмотреть, каких тут дел твоя подруга натворила?

— Да уж не удержался, дай, думаю, прокачусь, посмотрю, как асы работают. Авось и сам чему научусь.

Я хотела ответить что-нибудь в том же духе, но Володька перебил:

— Ладно, Танюш, пойдем ко мне в машину, хватит с тебя на сегодня. На тебе вон лица нет.

— Что, совсем? — слабо попыталась я отшутиться.

— Совсем, совсем. Пойдем — у меня там в термосе кофе с коньяком, сейчас для тебя это самое подходящее. А здесь, я так полагаю, ребята и без нас справятся, — и Кирьянов увел меня в машину, обняв за плечи, как усталого ребенка.

Я удобно расположилась на заднем сиденье подполковничьей «Волги». Володька налил мне в стаканчик кофе, и я, обжигаясь, жадно сделала несколько больших глотков.

— Значит, раскопала-таки Танюха темное дело. Молодцом. Парня-то, надеюсь, не ты подстрелила?

Я только отрицательно покачала головой, на объяснения сил уже не осталось.

— Понятно. Знаешь, допивай свой кофе и отвезу-ка я тебя домой отсыпаться. А как будешь в порядке, заедешь ко мне в отдел, тогда все и оформим как положено. Да, ключи от своей «девятки» мне оставь — кто-нибудь из моих ребят ее тебе отгонит.

Милый Киря, как же я все-таки тебя люблю. И не поленился ведь приехать, потому что знал, какая сейчас начнется тягомотина — расспросы, допросы, протоколы. Мне сегодня ничего подобного уже не выдержать. Но вот явился подполковник Кирьянов — и для меня все худшее, что случилось за этот бесконечный день, а потом еще за бесконечную ночь, уже позади. Я еду домой спать. Кажется, я уснула уже в машине.

* * *

Проснулась поздно. Полежала некоторое время с закрытыми глазами. Потянулась. Говорят, потягиваться после пробуждения — очень полезно для здоровья и укрепления нервной системы. А нервная система у вас, Татьяна Александровна, стала что-то уж чересчур ослабленной.

Встать или еще подремать немного? Перед самым пробуждением снился какой-то хороший-прехороший сон. Но он уже упорхнул, вернуть его не удастся. А в голову вместе с пробуждением полезли дурные мысли и воспоминания минувшей ночи. Правда, теперь все это уже не казалось настоящим, а больше походило на просмотренный на ночь триллер.

И зачем тебе, Татьяна, телевизор, выкини его в окошко: у тебя жизнь — сплошное кино. Вот вчера закончился один фильм. А кто знает — может, завтра уже начнется другой. И так без остановки, без передышки — чужие судьбы, чужие страдания. И каждое новое дело уносит частичку меня, Тани Ивановой.

Так, мать, что-то ты у меня совсем расклеилась. И все отчего? Из-за вчерашнего прокола? И у врачей бывают ошибки, и на операционном столе гибнут люди, и не преступники, между прочим. Все, хватит ныть. Дело раскрыла. Гонорар получила огроменный. Гуляй, душа!