– Ты обещал меня отпустить.

– Я отпущу, – мягко сказал Максим. – Если ты этого захочешь.

«Правда».

Арсен через силу вдохнул. Ребра сжались, будто их ремнем затянули, и дышать было тяжело.

– Можно, я возьму воды?

– Конечно. Ты нервничаешь. Хочешь встроенный регулятор эмоций?

– Это как?

– Сервисная утилита, небольшая, не затрагивающая высшей нервной деятельности, но отлично регулирующая периферию.

– Н-нет. Я не уверен.

– Да не бойся. Это не наркотик, это не имплантат. Это легко удаляется при желании. Все равно что новая заставка на монитор: поиграл, стер.

«Правда».

– А вирусы? – Арсен смотрел на холодильник, не решаясь встать и подойти. – Вы… ты говорил про вирусы… То, что со мной случилось… «Вероятностный червь»…

Максим неторопливо открыл дверцу холодильника, вытащил бутылку сока, стройную, как башенка, с зелеными яблоками на этикетке, в этот момент почему-то напомнившими Арсену голые зады. – Тебе сок или воду?

– Воду, пожалуйста.

Максим поглядел на бутылку, и, наверное, ассоциация Арсена передалась и ему тоже:

– Прости за пошлую аналогию, но свобода сексуальных контактов грозит эпидемией. Где свободно распространяется информация – там, конечно же, появляются вирусы. – Он взял с полки минеральную воду. – Вода – это хорошо, а чай будешь?

Это был не сон и не бред, подумал Арсен. Меня не накачали наркотиками, как я поначалу надеялся. Я в самом деле играл в свою жизнь, сидя перед монитором, как перед этим играл в сотни других игр. А потом меня убили здесь, в этой комнате, и заменили мою судьбу сохраненным файлом. Интересно, где сейчас мой труп?

Забулькал электрический чайник.

– Ну да, я виноват, я тебе сознательно подсадил тяжелый вирус. – Максим вздохнул. – В воспитательных целях. Перестарался, да. Но ты сам меня спровоцировал, манипулятор. Зачем решил выйти из игры? Тебе ведь было интересно?

– Я в такие игры не играю!

– Ты струсил. Трусишка. Я психанул, я виноват, я извинился. И я же все вернул как было по первому требованию? Нет?

«Правда».

– Ты можешь все? – пролепетал Арсен. – Совершенно все?

– Нет, конечно. Я не могу отменить закон сохранения энергии, а это уже такой шлагбаум на пути, что спасайся, кто может.

«Правда».

– Как мне выключить эту штуку?

– Возьми любую мышь от неработающего компа. Можно такую, как у меня, – Максим подбросил свою мышь. – Можешь вырезать из дерева или слепить из пластилина. Закрой глаза и представь себе интерфейс… Рабочий стол… Что ты хочешь сделать?

– Отключить подтверждение «правда». Чтобы только «неправда» срабатывала.

– Представь себе панель, на ней иконки или кнопки. Наведи курсор и кликни.

Арсен огляделся. Максим бросил ему мышь, Арсен поймал в последнюю минуту.

– Давай.

Арсен установил мышку на столе. Закрыл глаза. Ничего не представлялось.

– Я ничего не вижу.

– А это не галлюцинация, чтобы вот так являться! Подключай силу воображения, подключай зрительную память. Не получается – нарисуй сперва на бумаге. Нарисуй экран, какой тебе нужно, запомни. Потренируйся. Потом закрой глаза, бери мышь – и вперед.

Арсен опять зажмурился. Представил себе два кирпича, на левом неразборчивый штамп кирпичного завода, на правом длинная надпись фломастером: «Отключить распознавание правды?»

Он шевельнул рукой с зажатой в ней мышью. Сработали одновременно двигательная и зрительная память: перед закрытыми глазами метнулся курсор. Скользнул по левому кирпичу. Тот осветился и сразу же погас. Осветился правый. Арсен нажал указательным пальцем на кнопку мыши, послышался явный щелчок, надпись переменилась. «Включить распознавание правды?»

Арсен открыл глаза. Максим поставил перед ним стакан с водой и чашку чая.

– Получилось?

Арсен выпил воду до дна. Перевел дыхание. Максим, напевая под нос «Маленькая страна», развалился в кресле, забросив ноги в кроссовках на край стола. Поднял пульт, один за другим стал включать мониторы на стенах: заработал тот, что транслировал картинку из супермаркета, и тот, что стоял у интернет-клуба, и возле перехода метро, и еще какой-то – появился офис, где горбатились за столами серые одинаковые люди. Три камеры стояли над тремя банкоматами: на одном экране шли прохожие в отдалении, на другом женщина тыкала пальцами в кнопки, набирая код, на третьем стоял, переминаясь, подозрительный парень в линялой футболке и кепке, надвинутой почти на кончик носа.

– Итак, манипуляция человеком, – сказал Максим. – Малыш манипулирует мамой, он знает, что хочет на ручки и ради необходимого результата нужно плакать как можно громче. Жена манипулирует мужем, а муж женой. В ход идут лесть, комплименты, ревность, запугивание. Любовники жонглируют друг другом как хотят – каждый боится быть брошенным. Врач манипулирует пациентом, желая привязать его к себе, получить деньги за необязательные услуги… Сигнал «неправда» уже поступил тебе?

– Нет.

– То-то и оно. Но манипулирование в повседневной жизни – броуновское движение, стайка комаров, уносимых ветром. Каждый преследует свою маленькую цель, векторы то складываются, то гасят друг друга, и ничего не происходит. Другое дело, если группа людей, достаточно разумных и энергичных, берется за манипуляцию всерьез. Тогда мы имеем наблюдаемые глазом изменения: например, некто получает большую власть. Этому некто, допустим, я бы и «Запорожец» ржавый не доверил, но вот миллионы маленьких воль сложились в вектор, который погасил все прочие, и поставленная цель достигнута. Другой некто зарабатывает миллионы на продаже, к примеру, ловушек для тараканов. За этим стоит долгая работа: надо этих тараканов вывести, расплодить, расселить повсюду, доказать их вредоносность, устроить сто смертельных случаев из-за болезни, переносимой тараканами, и наконец предложить решение: тараканью самоходную гильотинку. Понимаешь, о чем я?

– Приблизительно, – у Арсена начинала кружиться голова.

– Хорошо. Мы видим невооруженным глазом, что журналист манипулирует читателем, блогер – френдами, телеведущий – зрителем. Но их арсенал ограничен: они задевают эмоционально, делая тебя уязвимым, и тогда впрыскивают информацию, которая сама по себе может быть правдивой, нейтральной, ложной – какой угодно. Они заранее предвидят твою реакцию и заражают тебя сознательно. А может, они сами инфицированы, эмоционально взвинчены либо заинтригованы и передают тебе информацию, как гриппозный больной передает тебе свой грипп при кашле или чихании. Ничего, что я говорю трюизмами?

– Ничего. – Арсен помотал ложечкой в чашке чая. – Максим, мне… плохо. Я сейчас в обморок грохнусь.

Максим внимательно на него посмотрел.