– Дать ей в лоб, чтобы не дурила! – не удержался Шурик. – Мысль хорошая, – вполне серьёзно кивнул Трофим, – но с этим заданием лучше справится Лев. А для начала попробуем тебя.

Шурик вжался в спинку стула. Он так и представил, как Трофим Парфёнович достаёт из воздуха нож и вилку и начинает его, бедного маленького мунга первой ступени, «пробовать».

«Верховный экзекутор» закрыл лицо руками и издал какой-то хриплый звук, не то кашель, не то клёкот, видимо полагая, что смеётся.

– Ты должен будешь, – откашлявшись (или отсмеявшись), продолжал он, – попасться навстречу нашей неблагодарной гражданке, попросить разрешения дружески её обнять, получить это разрешение и, обнимая, шепнуть на ухо, что мир её любит.

– И только? А если она не разрешит? Если милицию позовёт? Если… ну, не знаю, у неё баллончик газовый в рукаве? Последнее, кстати, очень возможно – миру-то она не доверяет, должна быть вооружена до зубов!

– Александр, я обращаюсь именно к тебе не просто так. Не к Виталию, не к Константину. Понимаешь почему? Я сейчас дам тебе ориентировку и скажу, где ты сможешь с ней встретиться. Ещё вопросы?

– А она поверит?

– Скорее всего. Она, безусловно, ждёт, что мир признается ей в любви так, чтобы сомнений уже точно не возникало. Но сейчас, разговаривая с тобой, я даже как-то растерялся – достаточно ли однозначно мы поступаем? Может быть, для верности растяжку рекламную у неё под окнами разместить? Впрочем, неважно. Ты сделаешь то, что я сказал, остальное сделают другие. И мир снова спасён. – А если я её с кем-то перепутаю? – Шурик чуть не рухнул на пол под грузом ответственности за весь мир.

– Не перепутаешь. Ты получишь – от меня – предельно чёткие инструкции. – Трофим даже не попытался скрыть тот факт, что он в состоянии достать любой предмет прямо из воздуха, и протянул Шурику плотный запечатанный конверт без каких-либо опознавательных знаков. – Изучишь их, и приступай.

– А ведь вы сказали, что записывать нельзя. – Шурик с опаской поглядел на конверт, борясь с искушением понюхать его и, возможно, даже попробовать на зуб.

– Ты и не записываешь. Как только ознакомишься с инструкциями, они самоустранятся из этого мира.

– А меня они не самоустранят за компанию? – опасливо поинтересовался Шурик.

– Скорее всего, нет, – беспечно ответил Трофим Парфёнович, – особенно если не будешь об этом болтать. Кстати, это важно. Даниил, безусловно, осведомлён о нашем деле. Без подробностей – просто знает, что я тебя у него ненадолго заберу. Но остального юношества это, ну, скажем так, не касается. Проблемой занимается совсем другой департамент, просто у них нет таких прекрасных сотрудников, как у нас. Александр, сконцентрируйся, пожалуйста. Повторяю, этим делом занимается совсем другой департамент. Но таких отличных сотрудников, как ты, у них нет.

– Ой, так вы меня хвалите? – обрадовался Шурик. Но тут же поник. – Зря хвалите. Цианид догадается, и я всё провалю. Он ведь даже телефонные переговоры мои прослушивает и сообщает об этом по внутреннему чату. Сами посмотрите!

– Это я пошутил… – С третьей попытки Трофим Парфёнович смог полноценно и вполне дружески улыбнуться. – Видишь ли, в тот момент, когда тебе позвонила эээ… Амнезина, я уже находился в комнате и мог услышать что-то, что мне не предназначается. Узнав о том, что тебя контролируют, ты стал сдержаннее.

– Разве есть что-то, что можно от вас скрыть? – удивлённо спросил Шурик.

– В принципе, наверное, есть. Существует масса личных тайн, которыми вы смело можете владеть. Потому что, если мне будет интересно, я, как ты понимаешь, сам всё узнаю. А роскоши хранить неинтересную и ненужную информацию я не могу себе позволить. Кажется, всё. Приступай. – Последняя фраза прозвучала уже после того, как Трофим Парфёнович исчез. А следом за ним исчезла и защита, автоматически накрывающая любое помещение, в котором он находился. Сестры Гусевы считали, что её устанавливают невидимые сотрудники службы безопасности, без которых, по их мнению, Трофим Парфёнович даже и не является в мир людей, а Виталик уверял, что это не защита, а аура. Но сейчас Шурику было некогда думать о том, что же это такое было-то. У него в руках была инструкция к действию, а от результатов этого действия зависела судьба всего мира.

После того как Дмитрий Олегович предложил поделить Санкт-Петербург пополам, чтобы не мешать друг другу и не переругаться из-за носителей, Анна-Лиза мучилась неразрешимым вопросом: как определить, в чьём ведении находится человек, свободно разъезжающий по городу и знать ничего не знающий о шемоборской конвенции? Это было слабое место договора, такая хитрая лазейка, нарочно оставленная прозорливым господином Маркиным на тот случай, если ему потребуется увести уже почти обработанного носителя у коллеги: уж что-что, а переманить человека на свою территорию он всегда сможет.

Но он рано радовался. Не стоило ему вчера демонстрировать, как именно действуют на него чудесные (и очень дорогие!) духи Анны-Лизы. Теперь она знает: стоит только слегка побрызгать на «своего» клиента из пузырька, как Димсу уже не сможет подойти к нему. Головная боль скрутит его так, что вся его хвалёная сообразительность будет нейтрализована. О том, что аллергия на резкий и сладкий парфюм может обнаружиться и у самого носителя, она даже не подумала, а реакцию Дмитрия Олеговича объяснила редчайшим, можно сказать, индивидуальным нарушением психики.

Анну-Лизу очень веселил тот факт, что в русском языке слова «духи» и «духи» пишутся одинаково. Придуманная ещё в детстве сказка о том, что добрые духи родных мест непременно придут на помощь в трудный момент, теперь была отредактирована в соответствии с действительностью. Добрые (и, как уже говорилось, очень дорогие!) духи, купленные на родине, помогут победить вероломного Димсу, вообразившего, что он сможет её обдурить.

Уже при первичном осмотре города из окошка джипа Анна-Лиза отметила, что ей будет где разгуляться. Причём даже при самом худшем раскладе – если у Димсу внезапно пройдёт его уникальная аллергия и он начнёт цинично подворовывать её клиентов. В облике горожан ощущалась какая-то нервозность, да и сам город вроде бы немного перекосило – верный признак переизбытка желаний на один квадратный сантиметр площади.

В детстве ей часто снилось, что она оказалась ночью в магазине игрушек в соседнем городе. Никого нет, и можно взять всё что пожелаешь. И она набивала карманы, корзины и тележки, потом замечала в дальнем углу более роскошные игрушки, выбрасывала те, что поскромнее, и снова набивала карманы, корзины и тележки…

Сейчас ей казалось, что весь город стал магазином игрушек, а то, что где-то в стороне рыщет Димсу, её не заботило. «Остановись! Остановись! Пора за дело!» – твердила себе Анна-Лиза на каждом перекрёстке, но какое-то странное предчувствие гнало и гнало её вперёд.

Сначала она решила, что всё дело в «общем начале» – такой особой незримой нити, связывающей двух шемоборов, воспитанных одним учителем, и помогающей им находить друг друга, например, в незнакомом городе. Считается, что свои могут при случае и помочь – особенно рассчитывать на это не стоит, но в некоторых причудливых и странных ситуациях возможны всякие чудеса, вплоть до проявления шемоборской солидарности. И вот сейчас это «общее начало» порядком сбивало с толку Анну-Лизу, впрочем, она надеялась на то, что и Димсу оно доставляет немало хлопот. А раз так – то их соревнование становится ещё более увлекательным, ведь препятствия только добавляют остроты ощущениям!