вылета и путевки. Официально забронированы билеты на шесть часов утра и гостиница в Крыму, а по факту вылетим частной авиакомпанией в семь тридцать и окажемся в Сочи без официальной регистрации в гостинице. У них остались свободные номера, нас будут ждать.

– Ну, раз так, то ладно…

Я кинулась собирать чемоданы.

– Мам, а мы домой едем? К тете? – Маша с надеждой ходила вокруг меня.

– Нет, солнышко, мы едем на море, – складывая детские вещи в чемодан, ответила я.

– На море? Ночью? Но зачем?

– В отпуск, – натянуто улыбнулась я.

– Мам, а зимой море замерзает и получается каток? – с любопытством вытянула шейку Саша.

– Нет, дорогая. В Сочи тепло. Не то, что у нас.

– Надо снова собираться, да? – настороженно взглянула на меня Маша. А потом повернулась к сестре: – Саша, не забудь уложить мишку и зайку. Они поедут с нами!

Саша опрометью бросилась в детскую комнату, собирать в рюкзачок свое добро. Маша побежала за ней следом.

«Ну вот, мы постоянно куда-то убегаем, и дети уже привыкли», – вздохнула я.

С пяти часов утра мы уже не спали – готовились к отъезду. Я бегала по дому, уже полностью одетая, с волосами, стянутыми в узел, и проверяла, все ли успели уложить в чемоданы.

На столе в холле завибрировал брошенный без присмотра мой мобильный. Я взяла трубку, и тревога сковала сердце: звонил Дамир.

– Дамир? В пять утра? – нахмурился проходящий мимо Владимир.

– Кажется, да.

Сглотнув ком в горле, я приняла вызов.

– Надя, впусти меня! – послышался в трубке напряженный голос.

Мы с Метелиным переглянулись, и он пошел к входной двери.

– Что случилось? – спросил он, взглянув на ворвавшегося в прихожую нежданного гостя.

– Бештоева расстреляли! – пытаясь выровнять дыхание, прорычал Дамир.

– Как – расстреляли?! – побледнел Метелин.

– Два часа назад, в собственном кабинете! Он сейчас в реанимации. Видимо, хотели отправить его на тот свет, да торопились, не проверили. А дело племянника Омарова и Ярославы нашей исчезло. Как будто не было ничего! Все удалили!

– Твою ж мать! – выругался Владимир и схватился за свой мобильный. – Надо Хамзату звонить!

– Вова, к нам приходили! – без приветствия прошептала в телефонную трубку жена Абиева Гаяна. – Весь дом перевернули вверх дном! Уезжайте! Чем скорее, тем лучше! Прокурор землю роет!

– Что они искали?!

– Предъявили обвинение в каких-то растратах, а он ничего подобного не делал, я своего мужа знаю! Поухмылялись и ушли. Мне кажется, больше страха нагнать на нас хотели. Власть свою негласную прокурор показывал…

Метелин взглянул на Надю.

– Буди детей! Живо!.. Алло! Алло… – Он попытался снова связаться с женой Абиева, но в трубке раздались короткие гудки.

– Давай, Надя! Поторопись! Если к Хамзату приходили, скоро и здесь будут! Почуял Проскуров, что жареным запахло! Теперь не успокоится.

Я испуганно сглотнула и кинулась в спальню, где тихо спали малышки.

Девочки заплакали: они никак не могли понять, почему мама посреди ночи одевает их в теплые комбинезоны и сапожки.

Метелин быстро переоделся и спустился вниз, к охране.

– Готовьте машину! Подгоните к черному ходу, только свет не включайте! – приказал он Виктору. – Уезжаем немедленно!

– Нет! На моей машине поедем! – встрял Дамир. – Они мою машину не знают! На вашей, Владимир Георгиевич, пусть охрана едет по главной трассе в аэропорт! Собьем их со следа!

Метелин раздумывал всего мгновение.

– Хорошо, – согласился на риск. – Надя и дети поедут с тобой, Дамир. У тебя оружие есть?

– Только нож.

– Сейчас разберемся.

Метелин кивнул и подозвал охрану. Объяснил план действий, приказал ехать на машине в сторону аэропорта. Из охраны с нами остался только Виктор.

Охранники тихо вынесли через заднюю лестницу девочек и вещи, усадили меня и напуганных дочек на заднее сиденье в машину Дамира и крепко пристегнули. Едва успели завести двигатель, как вдалеке на трассе показались огни черных прокурорских машин.

– А ты, Вова?! – Я с ужасом схватила за руку любимого мужчину.

– А я с охраной поеду! Надо остановить это безумие, Надя!

– Нет, Вова! Поедем с нами, умоляю!

– Поезжайте, Дамир, пока они вас не выследили!

– Едем! – прикрикнул Виктор, и три машины сорвались с места.

Два джипа погнали в аэропорт по главной трассе, унося от меня Владимира, а неприметная иномарка Дамира съехала на проселочную дорогу и направилась к аэропорту другим путём. Мое сердце сковала безумная тревога. Мысль, что мы можем потерять друг друга, адской болью жгла грудь.

Глава 30

Два черных служебных автомобиля остановились возле нового дома Метелиных.

Громко стучали в ворота вооруженные мужчины в форме полицейских, но никто не им не открыл.

– Вскрывайте, у нас есть ордер! – приказал тот, что был за главного, и двое мужчин ловко управились с замком.

Люди Проскурова перевернули вверх дном пустой дом, но так и не обнаружили Метелина и Коломейцеву.

– Не могли они далеко уйти! – кричал в трубку своим ищейкам стоящий посреди своей нарядной гостиной прокурор. – У них путевки в Крым оплачены! Поезжайте за ними! В живых никого не оставлять! Я вас догоню!

Чертыхнулся, и заторопился к выходу.

Через сорок минут Проскуров уверенно ходил по пустому холлу Метелиных. Он зло толкнул огромную ель, и наряженная красавица с тяжелым грохотом упала на пол. Полетели осколки стеклянных игрушек.

Проскуров с мрачным удовлетворением раздавил ботинком двух хрустальных ангелочков, полюбовался своей работой, а потом позвал людей и грузно затопал к выходу.

Вверенные ему сотрудники возились во дворе, а он достал портсигар и вышел за ворота нового дома Метелиных.

Щелкнула золотая зажигалка, и Проскуров с наслаждением затянулся крепким табачным дымом.

Вокруг воцарилась звенящая тишина. Лишь белоснежные вершины гор мерцали вдалеке в предрассветном сумраке. Хорошо то как! А воздух какой свежий – не надышаться…

«Поймаем. На посту ГАИ остановим и дальше не пропустим. Отправим всех сразу к Ярославе, потом спишем на дорожное происшествие, и дело в шляпе», – размышлял он.

Вдруг мелькнула перед глазами мужская фигура в предрассветной тьме.

От неожиданности Проскуров вздрогнул: «Померещится же!»

Яркая вспышка, глухой удар в грудь, и перед глазами поплыла багровая пелена. Он изумленно взглянул на расплывающееся по груди алое пятно.

– Ах, ты ж…

Покачнулся и резко начал оседать на землю.

– Собаке собачья смерть, это тебе за Рустама Омарова, – послышался полный презрения мужской голос с характерным акцентом, и неловко раскинувшему руки на снегу прокурору плюнули в лицо. Силуэт исчез. Будто растворился во мраке.

Окровавленный и оплеванный, Проскуров лежал на промерзшей земле, истекая кровью.

– Я не убивал… – отчаянно хрипел он, но его никто не слышал.

Вокруг суетились перепуганные сотрудники, что-то кричали, вызывали