– Но… на прошлой неделе ты ездила в город, – замечает она, начиная сомневаться в собственных догадках.

Я рассказываю про замороженное изображение на камере и попытку добраться до банка и сбежать. Рассказываю и про прошлые попытки, и как нашла чужие документы на скамейке в парке, и другие случаи, но Лукас всегда меня ловил. Когда я умолкаю, то вижу ее лицо. Такого выражения я ни у кого прежде не видела. Это потрясение и ужас, но также удивление: как он мог удерживать меня у всех на виду? Ее лицо становится белым и испуганным.

– Почему ты не сообщила полиции? Когда была там? Мы должны обратиться в полицию.

Кора уже готова тронуться и развернуть машину.

– Нет, подожди. Пожалуйста. Да, я знаю, что вроде бы все должно быть так просто. Но он же судья. Его мир против моего. Однажды я вызвала полицейских, и он вместе с ними посмеялся над моей «болезнью». Он выставил меня сумасшедшей женой в депрессии. Есть медицинские записи, рецепты, полицейский отчет, когда они решили, будто я не в себе. Нет никаких доказательств, что я говорю правду. Только слово уважаемого человека против моего. Никаких доказательств. Меня отправят обратно к нему, и он меня убьет. Мне необходимо выбраться, уехать как можно дальше, но у меня нет ни денег, ни документов. И некуда идти. Лукас об этом позаботился.

Я дрожу и закрываю лицо руками. Кора включает обогреватель, вытаскивает с заднего сиденья сложенный плед и накидывает мне на плечи.

– Так, послушай. Мы тебя вытащим. Я тебе помогу.

Я смотрю на нее, моргая, и не могу поверить ее словам.

– Ты мне поможешь? Не позвонишь в полицию?

– Нет, ты можешь остаться у меня.

– Не могу. Твоя семья узнает, ничего не получится… Кто-нибудь расскажет… Они проговорятся или будут вести себя нервно. Придет полиция, чтобы расспросить про меня… А Эйвери… Я не могу так рисковать.

– У бассейна на заднем дворе есть домик для свекрови. Туда никто не заглядывал уже бог знает сколько времени. Можешь жить там. Это достаточно далеко от дома, вас не услышат. Финн и Мия не должны знать.

– Лукас же будет в доме напротив!

Руки так сильно дрожат, что Коре опять приходится взять их и прижать к моим коленям.

– Именно поэтому все и получится. Если он будет тебя искать, то не здесь. Верно? Он думает, ты убежала куда-то далеко. А тем временем мы что-нибудь придумаем. Я раздобуду денег. Мы найдем безопасный выход из положения.

Я обвиваю руками ее шею и позволяю себе полностью раскиснуть. Благодарю ее бессчетное количество раз, даже устаю от звуков собственного голоса. Я не могу поверить. Я знала, что могу рассчитывать только на помощь доверенного друга, а не незнакомца, который кому-нибудь расскажет и меня убьют. Лукас позаботился о том, чтобы я ни с кем не сблизилась и не обзавелась друзьями. Возможно, я здесь только из-за сбоя в работе камеры, только потому что мы смогли поговорить. Или причина в том, что Кора так желает окружить меня заботой, хотя я никогда не отвечала на ее доброту. Неужели это и правда происходит?

Когда Кора снова трогается, по мере приближения к дому меня начинает подташнивать.

– Как ты думаешь, Лукас уже заявил о твоем исчезновении? – спрашивает Кора.

– Я много об этом думала, но не знаю. Копы правда ждут двадцать четыре часа, прежде чем принять заявление? Я не знаю. Если и заявил, то, наверное, я успела выбраться из участка за несколько секунд до того, как копы сообразили, что пропавшая жена и есть Джун, она же Джорджия? А может, и не заявлял. Лукас сказал, если я сбегу, то до конца жизни он будет меня преследовать, чего бы это ни стоило, а потом убьет.

– Поверить не могу, все это время ты была там, а я и не подозревала…

Мы выезжаем на нашу улицу, Кора охает и резко сворачивает налево. Я оглядываюсь и вижу перед нашим домом полицейскую машину.

– Так, не паникуй, – говорит она.

– Боже мой, боже мой, – повторяю я, раскачиваясь взад-вперед, от страха перед глазами все плывет.

Кора останавливает машину.

– Выходи, – приказывает она.

– Что?!

На долю секунду я решаю, что меня обвели вокруг пальца и она заодно с Лукасом. А потом Кора открывает багажник.

– Вот как мы поступим. Сзади есть пледы. Не буди Эйвери. Положи ее назад и сама ложись рядом. Я вас накрою. Потом припаркуюсь позади дома. Я выйду спросить, что случилось, а ты прокрадешься в гостевой домик. Поняла?

Я киваю, выпрыгиваю и осторожно отстегиваю Эйвери с детского кресла. Кора снимает со связки ключ и протягивает мне.

– Это от домика, – объясняет она.

Сую ключ в карман. Пока я укладываю Эйвери сзади, Кора отстегивает детское кресло и бросает его рядом с мусорным баком в переулке. Мне бы и в голову не пришло об этом подумать. Ее находчивость в критический момент достойна восхищения. Она закрывает нас пледом.

– Не волнуйся. Им нет причин искать тебя в моей машине. Ты не преступница. Все будет хорошо.

Но мне не кажется, что все когда-нибудь снова будет хорошо. Пока Кора проезжает несколько кварталов, я слышу биение своего сердца, стараюсь лежать тихо и глубоко дышать.

– Черт, – слышу ее голос. – Все в порядке, коп просто помахал мне, прежде чем я свернула. Без паники.

Я слышу, как она открывает окно, и подавляю стон.

– Боже мой, что все это значит? – настолько спокойно спрашивает она, что мне трудно в это поверить.

К горлу подступает рвота. Эйвери толкается и сопит – эти звуки предвещают громкий рев. Из моих глаз брызжут горячие слезы, а стук сердца отдается в ушах.

– Простите за беспокойство, мэм, но мы ищем пропавшего человека. Вы здесь живете?

– Да, вон там. А кто пропал?

– Ваша соседка, насколько я понимаю. Джорджия Кинни. Вы хорошо ее знаете?

– Какой ужас! Нет, не особенно. И давно она пропала?

– Ее нет всего несколько часов, но…

– Несколько часов? Это теперь называется «пропала»? Я уж начала волноваться.

Закрываю рот Эйвери рукой, пока она не успела нас выдать. Горячие слезы катятся по щекам, и я отбрасываю переполняющее меня чувство вины, что делаю ей больно и я ужасная мать.

– Ее муж уверен, что с ней что-то случилось, а он не из тех, кто поднимает панику на пустом месте, поэтому мы восприняли это всерьез и не хотим терять время.

– Ладно, я буду внимательной и