Армен закрывал глаза, а я и пользовалась, хоть и в меру. Все равно, клиентов утром мало.

— Мы знакомы?

— Нет. Я здесь почти ни с кем не знаком. Проездом, — пояснил мужчина. — Анатолий Маркович.

— Марина, — представилась я в ответ.

Многие мужчины по утрам просили официанток составить им компанию. И далеко не всегда из-за влечения. Одиночество, желание поделиться хоть с кем-то наболевшим — это и двигало мужчинами, и я в который раз порадовалась, что у нас хоть маникюрные салоны есть, да салоны красоты, в которых можно выговориться.

— Спокойно у вас в городе?

Я пожала плечами.

— Даже слишком, — честно ответила я. — Никаких развлечений кроме нескольких парков и торговых центров, но природа красивая.

— Я не о том, — покачал головой Анатолий Маркович. — Грабежи? Драки? Убийства?

Военный? Или из органов? Слышала, что, если агентуры нет — местных расспрашивают о ситуации на месте. Марго поделилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Надо же, я — агент теперь, получается?

— Нет. Дерутся иногда, но либо малолетки, либо пьяные. Спокойно у нас, — пояснила я. — Или я не слышала о преступлениях, не знаю. Вы бы с подругой моей поговорили, она хочет стать одной из… вы ведь из МВД?

— Почти, — улыбнулся мужчина. — А с подругой вашей я поговорю. Вряд ли у вас могут быть глупые друзья, а кадры нам нужны.

Из вежливости предложил? Или действительно может Марго помочь? Я плюнула на то, что покажусь навязчивой, и попросила Анатолия Марковича достать свой телефон.

— Вы, если можете, правда, поговорите с Маргаритой. Она до конца семестра учится, и отчисляется с экономического. Может, порекомендуете ей что-нибудь? Или ее рекомендуете, — тараторила я, боясь, что меня сейчас к черту пошлют за наглость. — Она отлично юриспруденцию знает, и ей бы… уехать отсюда.

Подальше от родителей, и от этого города, который я люблю, а подруга — нет. Ходит по улицам, нервно оглядывается, боясь отца встретить. Уезжать ей нужно, как бы мне не тяжело было расставаться с ней. А этот мужчина, судя по манерам и повадкам, не из младших лейтенантов. Повыше, посерьезнее.

— Даю слово офицера, с вашей подругой я поговорю, — серьезно пообещал мужчина, и я поверила.

Мы еще минут десять-пятнадцать сидели за столиком. Анатолий Маркович с интересом выслушал мой рассказ о любимом городе, и рассказ этот, к моему стыду, занял всего пять минут. Рассказать то нечего. Доели, обменялись телефонами и попрощались.

— Звоните, если помощь понадобится.

— Спасибо, — улыбнулась я, и покраснела при виде чаевых. Но отказываться не стала, не только мои они, а общие. На всех ведь делим.

Какой приятный мужчина!

Я взглянула на экран телефона, и поняла, что пора бежать в деканат. Быстро переоделась, предупредила, что скоро вернусь, и вышла из кафе. И поняла странность только в этот момент: а что нужно Анатолию Марковичу в нашем городе?

Быстро шагаю по улицам, спеша в универ. Хоть Армен меня в последнее время и облизывает, но перед другими официантками неудобно — они работают пока я прохлаждаюсь.

Иду, наблюдая как грязь с дороги пачкает мои ботинки. Так торопилась, что даже музыку не включила. Телефон коротко вибрирует в сумочке, оповещая о сообщениях. Доставать некогда, да и не мне это, наверное. Все эти чаты: учебный, чат с куратором, чат с подругами… отвлекают, хотя я иногда рада пообщаться.

Захожу в здание университета. Внутри тихо, идут занятия, но скоро перемена. Поднимаюсь на четвертый этаж, и слышу звонок. Уфф, сейчас снова отговаривать будут. Уже сколько дней пытаюсь отчислиться, но то и дело слышу: «Ярмышева, подумайте как следует! Не торопитесь! Давайте поговорим позже…»

Студенты выходят из аудиторий, спешат к лестнице, мешают мне дойти до деканата. И многие, почти все, смотрят на меня, словно я голая.

Переговариваются.

Смеются.

Опускаю глаза вниз. Нет, ширинка не расстегнута. Но что вообще происходит?

Стучу в дверь деканата, вхожу…

— Здравствуйте, я по поводу заявления…

— Пишите, — бросает мне секретарь совета — пожилая женщина. Анфиса Павловна красивая, седые волосы не красит, и ей идет. В молодости, наверное, глаз было не отвести, ведь и сейчас она хороша, словно ценное произведение искусства в коллекции аристократа.

Только смотрит на меня как на грязь. Также, как я оглядывала свои изгвазданные в осенней слякоти ботинки, входя в университет.

Презирает меня…

Странно!

— Вот, проверьте, пожалуйста, — протягиваю заполненное заявление.

Берет его из моих рук, брезгливо губы кривит, словно я заразная.

— Все правильно. Сидите, я заверю, и обходной лист выдам.

В этот раз меня никто не уговаривает остаться, хотя за студентов у нас держатся. Даже откровенных тупиц вытягивают, а уж меня-то и подавно ценят… ценили. Средний балл университета, рейтинги и прочая зависят от нас — студентов, вот в отличников да хорошистов вцепляются мертвой хваткой.

В сумочке снова завибрировал телефон, и я потянулась к сумочке. Пока жду обходной лист, можно и проверить мессенджеры…

Не успеваю.

— Ярмышева, вас Петр Владимирович просит.

Встала, вошла в кабинет декана. Все же будут уговаривать…

— Вам не стыдно? — спрашивает мужчина, едва я поздоровалась.

— Мне? — переспрашиваю.

Что. Вообще. Происходит.

— Хорошо хоть вы сами отчислиться решились, иначе мне пришлось бы, совместно с ректором этим заняться самому.

Петр Владимирович сидит во главе стола. На глазах очки в роговой, старомодной оправе. Нестарый еще мужчина, но выглядит… костюм из дешевой ткани блестит, сидит нелепо. Стрижка неаккуратная, голова давно не мыта, на сутулых плечах хлопья перхоти, а смотрит на меня…

Презрительно.

И похотливо.

Это что-то новенькое. Вот козел! Не позволял ведь себе такого никогда раньше!