Он вспомнил агентов ДАР, которые приходили к нему, – Бобби Куина и Валери Вест. Они спрашивали о том, какие он проводил исследования.

«Этого не может быть. Глупость какая-то».

– Я правда не знаю.

– Может быть, нам лучше выйти? – спросила Эйми.

Он снова выглянул из-за угла.

Солдаты вылезли из машин, и веселая колонна беженцев превратилась в испуганную толпу. Почти в самой ее середине остался стоять один человек. Тот самый, которого они видели прежде, – в охотничьей одежде и с ружьем. Его сын встал на колени рядом с ним, а жена стояла на коленях с другой стороны, подергивая его за штанину. Он слегка наклонился и поднял ее на ноги.

– Доктор Парк, положите руки на голову, – приказали ему.

– Я никакой не Парк! – прокричал в ответ человек. – Мы не знаем, кто это.

– Встаньте на колени.

– Я гражданин Америки. И я не вернусь в Кливленд.

Он двинулся вперед, не обращая внимания на жену, которая пыталась его остановить.

– Сэр! Опуститесь на колени. Немедленно!

– Мы не те, кого вы ищете.

– Бросьте оружие и опуститесь на колени, черт вас подери!

– У меня есть мои права! – прокричал человек. – Я не террорист! Вы превышаете свои полномочия.

– Да остановись ты, идиот, – прошептал Итан. – Опустись!

Человек сделал еще шаг, еще.

Раздалась короткая серия хлопков, вспышек яркого света и грома, который рикошетом отдался в желудке Итана, словно фейерверк. Только это было невозможно: фейерверки бывают в небе, а не на дороге. И в этот миг взорвалась спина охотника.

Несколько мгновений единственным звуком было эхо выстрелов, разносившееся по лесу. Потом – крик.

– Божемойбожемойбожемойбожемой, – проговорила Эйми, – божемой!

Люди вставали с колен и пускались наутек. Громкоговоритель загремел снова, приказывая всем остановиться, но истерика оказалась сильнее страха. Перед мысленным взором Итана возник ужасный образ стреляющих по толпе пулеметов, но это были не выстрелы – свет прожекторов. Солдаты с криками выпрыгивали из машин.

Итан ухватил Эйми за руку, сильно сжал. Деревья были…

Они подпрыгнули от внезапного резкого стука. Первая мысль была: «Меня застрелили», – но Итан не чувствовал боли, да и звук был слишком тихий.

Это было окно дома, за которым они прятались. Женщина, с фонариком в одной руке, другой открыла окно.

– Быстро, – сказала она, сделав приглашающий жест.

Итан посмотрел на нее – незнакомка в майке, на лице гримаса испуга. Он схватил Вайолет, сунул ее в руки женщины, а потом то ли подбросил, то ли протолкнул Эйми в окно. Затем схватился за карниз и подтащил себя наверх, хотя ему и мешал рюкзак.

На дороге снова загремел пулемет.

* * *

Женщину, как выяснилось, звали Маргарет. Она была женой человека, которого Итан видел на крыльце. Теперь тот протянул руку, представившись:

– Джереми.

Они впятером расположились в подвале дома – достроенном пространстве, имевшем назначение семейной комнаты, но в настоящий момент из мебели здесь были лишь два складных стула и письменный стол. Снаружи доносились команды из громкоговорителя. Итан представлял себе эту картину: людей окружают, надевают на них пластиковые наручники, заталкивают в машины. Солдаты проверяют у всех документы. Ищут его.

«Но зачем?»

Он не знал. Может быть, его искал ДАР; может быть, те, кто похитил Эйба. Кто бы это ни был, ему не хотелось слышать сейчас свою фамилию.

Надеясь, что жена поймет, что он делает, Итан сказал:

– Меня зовут Уилл. – (Это было его среднее имя.) – Моя жена Эйми. А это Вайолет.

– Спасибо, что впустили нас, – подхватила Эйми, не промедлив ни секунды.

– Конечно же, милочка, – отозвалась Маргарет. – Не знаю, есть ли мозги у этих иродов, которые стреляют по людям, но я не могла оставить вас там. Да еще с малышкой. Ах какая принцесса! – И она принялась агукать, глядя на Вайолет, которая теперь снова была на руках у Эйми.

– Как вы думаете, солдаты будут обыскивать дом? – спросил Итан.

– Вряд ли, – сказал Джереми. – Двери и окна заперты, так что никто и не подумает, что здесь люди.

– Мы тут вроде как сторожа, – пояснила Маргарет. – Следим, чтобы все было в порядке, чтобы подростки не устраивали тут вечеринок и драк.

– Мы ненадолго. Как только они уйдут.

– Ерунда. У нас много места, – заверила Маргарет. – Сейчас слишком поздно, чтобы бродить по дороге. В особенности когда вокруг столько солдат.

– Вы не знаете, кого они ищут? – спросил Джереми.

– Нет. Мы никого из этих людей не знали. Просто хотим выбраться из города, побыть пока с матерью Эйми в Чикаго.

Джереми перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой. Казалось, сообщить друг другу больше нечего. В тишине раздался рев двигателя «хаммера». Они прислушались. Звук достиг пика и стал удаляться.

– У нас есть немного еды, – вспомнил Итан. – Всякая мелочь. Вы голодны?

* * *

Такого необычного Дня благодарения на его памяти еще не случалось, хотя и в этом было что-то замечательное. Маргарет и Эйми возились вместе над керогазом, разогревали консервы, а он и Джереми накрывали стол. Бумажные тарелки, пластмассовые ножи и вилки, бензиновая лампа в центре. Джереми оказался человеком неразговорчивым, но Итан узнал, что у них наверху двое детишек («Мальчишки спят, пока не кончится Судный день») и что Джереми еще подрабатывает электриком на застраиваемом участке.

Обед являл собой странную смесь: консервированный суп «Кэмпбелл»[40]из черной фасоли, джерки, сэндвичи с арахисовым маслом. Они все взялись за руки, когда Джереми читал молитву, а потом принялись есть. Маргарет несла без умолку всякую приятную бессмыслицу. Пища на вкус казалась лучше, чем имела на то основания, и иногда Итан забывал, что они сидят в подвале на окраине парализованного города, подвергшегося атаке террористов, города, над которым непрерывно летают беспилотники.

Потом, когда Эйми пошла проверить Вайолет, а Маргарет стала убирать со стола, Джереми приглашающим жестом кивнул, глядя на Итана. Они вышли на крыльцо. Улица была пуста, следов хаоса, царившего здесь всего несколько часов назад, не осталось. Почти не осталось. Итану показалось, что он видит темное пятно на асфальте.

«Эйми была права. Счастье прежних дней навсегда осталось в прошлом».

– Я хочу еще раз вас поблагодарить, – сказал Итан. – Вы нас спасли.

– У жены сострадательное сердце, – кивнул Джереми.