Роберт взрослый серьёзный мужик и не нуждается в контроле. Он сам может кого хочешь проконтролировать. Но сейчас в прострации, и ориентиры напрочь потеряны.

В какой-то момент понимаю, что водитель везет меня в сторону моего семейного дома, к Альфие.

— Я куда сказал ехать? — срываюсь на него.

— Домой, — недоумевает парень, сбрасывая скорость.

— Домой – в квартиру на Смоленской, — поясняю я. Разворачивается, везет уже в заданном направлении.

Парадоксально и неосознанно там сейчас для меня дом и единственная женщина, которую я хочу видеть.

Даже не пытаюсь анализировать, почему так, иначе голова взорвется. Впервые действую на голых инстинктах. В голове рой мыслей, наслаивающихся друг на друга, в висках пульсирует так, что хочется пустить пулю в эту голову.

Прохожу в квартиру. Музыка. Живая. Рояль. Не гениальная игра, конечно, но сносно. Что-то печальное, медленное. Звон, звук фальшивит, обрывается, но через несколько секунд мелодия начинается сначала.

Раздеваюсь, прохожу сразу в ванную. Снимаю с себя одежду, швыряя в корзину для белья. Мне кажется, я весь провонял табаком, алкоголем, больницей и смертью.

Принимаю душ, вытираюсь, надеваю черный мужской халат. Иду в гостиную. Диана играет уже что-то другое, но тоже печальное. Не слышит моего присутствия, сбивается, задумываясь, словно вспоминая. Рассматриваю ее. В белом пеньюаре. Шёлковая ткань красиво сползает на пол, обнажая красивые ноги. Начинает играть заново. Ах вот, для чего в моей квартире этот предмет. Давно хотел выкинуть его. Странное решение дизайна. Раньше было плевать. Сейчас – пусть будет, мне нравится, как она играет. Не профессионально, но с чувством. Иду к бару, таблетки сегодня не помогут, я глушу головную боль алкоголем. И не только головную боль. Жжение в грудной клетке распирает.

Диана замечает меня и резко останавливается. Замирает.

— Продолжай, красиво, — выдыхаю я. Девочка долго рассматривает клавиши рояля, пока я наливаю себе коньяка. Диана поднимает голову и смотрит на меня.

— Что-то случилось?

Какая проницательная девочка. Научилась меня читать, как и я ее.

— Продолжай играть, пожалуйста, — залпом выпиваю алкоголь, оставляя стакан на стойке.

Диана продолжает, а я иду к ней. И чем ближе приближаюсь, тем сильнее она сбивается. Встаю позади, опуская ладони на ее хрупкие плечи. Замирает.

— Играй! — давлю голосом. Грудную клетку сдавливает, сердце разгоняется. И это не физика. Это что-то очень-очень… Даже не хочу думать над этим сейчас.

Она играет, но уже плохо, звонко, словно специально меня раздражая, шлепая по клавишам. Звук отдаёт пульсирующей болью в висках. Резко разворачиваю ее к себе на крутящемся стуле. Наше дыхание сбивается. Дышим, рвано смотря друг другу в глаза. Хватаю ее за шею, фиксирую, рассматриваю. В ее взгляде нет страха и паники, там снова вызов и ненависть. Тяну ее к своему лицу, прикасаемся губами. Не целую. Просто дышу, чувствуя ее неровное горячее дыхание на своих губах.

— Скажи да, — хриплю. Молчит. Кусаю нижнюю губу. — Скажи, мне так сегодня надо. Очень надо.

— Да, — выдыхает мне в губы.

Да…

Да!

Рывком поднимаю ее и усаживаю на рояль. Клавиши звенят под ее ступнями…

Глава 25

Рустам

Дергаю пояс ее халата, ткань скользит, распахиваясь, открывая мне вид на шикарную грудь, но мы смотрим друг другу в глаза. Ее взгляд сейчас другой. В нем что-то поменялось. Ни страха, ни ненависти, ни безразличия, ни вызова я там не вижу. Он открытый, глубокий, глубже, чем когда-либо, словно не я пытаюсь ее прочитать, а она меня.

Так ты, оказывается, умеешь смотреть, девочка моя?

Пронзительно.

На меня никто так не смотрел. Все либо боятся, либо притворяются.

Диана всхлипывает, когда я снова накрываю ладонью ее шею. Не задерживаюсь, веду ладонь вниз, к груди, ниже, к маленьким белым трусикам, цепляю резинку и заглядываю в невероятно зелёные глаза. Отпускаю, отхожу на пару шагов.

— Сними трусики, — дыхание отчего-то сбивается.

Пока Диана стягивает трусики, снимаю халат, откидывая его на пол. Ее трусики летят туда же.

— Раздвинь ножки! — велю, на просьбы вообще сейчас не способен. Мне не нужны эти раскачки, я готов был разорвать эти трусики и вбиться в ее такое сейчас необходимое мне тело. Но пытаюсь хоть немного держать контроль, чтобы раскачать девочку.

Ее дыхание сбивается, а ножки красиво раскрываются, упираясь ступнями в клавиши. Замечательный предмет интерьера. Пожалуй, сохраню его. Беру стул, пододвигаю его к роялю, сажусь между ножек девочки.

— Прекрасный вид, — усмехаюсь. — Я хочу, чтобы ты не сдерживалась. Я хочу слышать тебя как можно громче, — хриплю ей.

И девочка кивает, наблюдая за мной. Впервые открыто рассматривает мое тело, улавливая мои эмоции. Вкусно. Очень вкусно. Настоящая сейчас, ничего не вуалирует. Наклоняюсь, целую ее ноги, внутреннюю сторону бедра. Глубоко вдыхаю женский запах, ощущая, как ее ножки подрагивают, получаю первый тихий всхлип. Сам развожу ее ноги шире, раскрывая для себя. Ее складочки уже блестят влагой. Усмехаюсь. Девочке нравится. Если бы она еще не лукавила и не зажималась, ей бы все понравилось. Она не нежная фиалка. Диана дикая кошка. Иногда ласковая, иногда хищная.

— Откинься, расслабься и наслаждайся, — велю ей. Наклоняюсь и целуюсь с ее нижними губами. Всасываю, провожу языком, раскрывая складочки. Кончиком языка по клитору, еще и еще, еще… Девочка, стонет, не сдерживаясь, так, как я просил. Проскальзываю в нее двумя пальцами, поглаживаю стеночки, сильно всасываю клитор, и ее пальцы хватают мои плечи, ногти царапают, а с губ слетает громкий стол. Да! Отрываюсь, продолжая трахать ее пальцами, ускоряя темп, поднимаю голову. И мы снова смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. Пальцы внутри нее становятся жёсткими и наглыми, а наши взгляды горячее и горячее. Наше действие превращается в нечто большее чем секс. Меня начинает разрывать диссонансом. Хочется запретить ей так на меня смотреть.

Снова впиваюсь в мокрые горячие