ее собственную музу, которая последние несколько лет крепко спала, оставляя ее с чувством художественного разочарования. Однако решение, как выяснялось, все это время было перед ее глазами. Может, ренессанс Джона совпадет и с ее возрождением?

Для Джека Дугласа предложение Йоко после стольких лет прозвучало более чем неожиданно. И довершало картинку то, что все их контакты с Йоко проходили в обстановке секретности, делающей честь шпионским романам. В июле раздался звонок от его помощника: Дугласу было сказано, что ему надо ехать на пирс у 34-й улицы и сесть в гидроплан, который доставит его в Кэннон Хилл. Джек вспоминал: «Гидроплан приземлился прямо на пляже. Все было в тайне». Когда они с помощником пришли в дом, Йоко передала ему конверт с надписью «Только для ушей Джека». Внутри были демозаписи, недавно полученные от Фреда. «Теперь Джон тебе позвонит, – сообщила Йоко. – Но я сама могу сказать, что он попросит тебя сделать запись для нас». И тут она неожиданно добавила: «У меня там тоже будет несколько песен, но Джон пока об этом не знает». С этими словами она передала Дугласу ворох кассет с собственными композициями (206).

Вскоре позвонил Джон с Бермуд. «Он сказал, что чувствует, будто не может больше написать ни одной песни, а вот эти песни дерьмовые», – вспоминал Джек. Но, послушав кассету, Джек онемел. «Ощущения, интимное звучание этих записей были изумительными. Позже Джон звонил и спрашивал, что я думаю о материале, и я сказал, что он потрясающий. Я сказал: “Не знаю, могу ли я сделать лучше. Это настолько хорошо”. И он рассмеялся».

Когда Йоко и адвокат пары Дэвид Уормфлэш встретились с Джеком и его деловым партером по Waterfront Productions Стэном Винсентом, она обрисовала свое видение работы над проектом. “Слушайте, – главное, что сказала Йоко, – я не хочу вмешиваться в этот альбом, это ребенок Джона, это альбом Джона» (207).

Тогда же Джек узнал, с чем связана эта всепоглощающая секретность, которой был окружен проект. Джон «объяснил мне, что весь процесс подготовки – поиск музыкантов, аренда студии, – все это я должен осуществить в полной тайне. Потому что ему конец, если он позволит прессе узнать про его попытки записать альбом, а потом он вдруг облажается». То же самое пугало и Йоко до предела – она боялась за мужа. Как следствие, она неустанно придумывала способы избежать преждевременной огласки. «Джон не знал, получится ли у него, – рассказывал Джек, – и не хотел, чтобы пресса его осмеивала. Узнай кто-нибудь о том, что происходит, проект был бы немедленно остановлен. Вот так» (208).

Для Леннона, узнавшего, что Йоко намерена участвовать в создания альбома, это было манной небесной. Фред вспоминал, что Джон схватился за шанс поработать с ней вместе, полагая, что совместный проект может стать лучшим средством для оживления их увядающих отношений. Сотрудничество в работе над альбомом действительно началось, когда Йоко поделилась новой песней Let Me Count The Ways, которая была вдохновлена номером 43 («Как я тебя люблю?») из поэтического сборника Элизабет Барретт Браунинг «Сонеты португалки» (1850), коллекции любовной лирики, посвященной мужу поэтессы Роберту (тот трогательно называл жену «моя маленькая португалка»). Потом Йоко вспоминала: «Я проснулась, и Let Me Count The Ways звучала у меня в голове. Я позвонила Джону, который тогда был на Бермудах, и сыграла ее прямо по телефону». Под нежный фортепьянный аккомпанемент она пела Джону, как она его любит, сравнивая свои чувства к нему с «легким ветерком» на рассвете. Понимая, что муж глубоко тронут, Йоко предложила ему, в качестве ответа, сочинить что-нибудь для нее в духе Роберта Браунинга, словно в них возродились эти великие поэты Викторианской эпохи. «Когда мы еще жили в Англии, в Аскоте, Джон читал книгу о них. Он говорил, что “мы – реинкарнация Роберта и Элизабет Браунинг”. Я тогда ответила: “Может быть”. Это забавно, потому что Элизабет была старше Роберта, а я – старше Джона» (209).

Мысленный эксперимент мог на этом и закончиться, не посмотри Джон в тот же день на вилле «Андерклифф» телевизионный фильм «История любви: Элеанор и Лу Гериг». Этот фильм был основан на мемуарах Элеанор Гериг «Мой Люк и я»; супругов сыграли Блайт Дэннер и Эдвард Геррманн. Известного под прозвищем «Железный Конь» Лу Герига в расцвете его спортивной карьеры свалила болезнь (боковой амиотрофический склероз), которую потом назовут его именем. В июле 1939 года он обратился к болельщикам со знаменитой прощальной речью на стадионе «Янки». «Сегодня я считаю себя счастливейшим человеком на земле, – сказал он и добавил: – Когда у тебя жена – оплот силы, и проявила больше мужества, чем ты мог мечтать, – это лучшее, что мне довелось узнать». Телеканалы десятилетиями показывали истории, связанные с судьбой Герига, – чаще всего «Гордость янки» (1942), и в каждом фильме звучала та речь. В июле 1980 года бермудский канал, который партнерствовал с американским Эн-би-си, выбрал «Историю любви», чтобы еще раз отметить этот знаковый эпизод американской и общечеловеческой истории.

Когда Джон смотрел этот грустный фильм, его, наверное, поразила сцена, в которой Элеанор (Дэннер) читает письмо тогда еще будущего мужа Лу (Геррманна): «Большое спасибо за книгу стихов, которую ты мне отправила, – пишет он. – Мне особенно понравилось одно стихотворение у Роберта Браунинга, со словами “состарься вместе со мною, ведь лучшее ждет нас вдали”». Фильм полностью приковал внимание Джона – имел значение и последний разговор с Йоко, и его давняя очарованность литературой. Опубликованная под названием «Раввин Бен Эзра» в сборнике Dramatis Personae (1864), поэма Браунинга стала для Джона неиссякаемым источником вдохновения:

Состарься вместе со мною!

Ведь лучшее ждет нас вдали,

И мы насладимся последней главою.

Пока мы лишь первые строки прочли,

Но Бог, отмеряя нам дни, обещал:

«Увидите всё, бояться не стоит»,

Ведь лучшее ждет нас вдали[99].

Для Джона это стало знаком свыше. Более того, родившаяся у него композиция Grow Old with Me стала результатом чистого вдохновения, а не механического ремесленничества, о котором сам он так часто отзывался с презрением. Стихи родились мгновенно – первые две строчки он заимствовал у Браунинга, а остальное дополнил сам, сделав припевом «Боже, благослови нашу любовь». Песня была исполнена под нежно звучащий аккомпанемент акустической гитары. Для мелодии Джон взял заключительную каденцию Memories – он недавно отшлифовал ее. Как рассказывала потом Йоко, «Джон с гордостью исполнил эту песню по телефону. Вот так появились две наших песни» (210).

Увлеченный песней, Джон пытался записывать Grow