Однако к концу второго курса он уже говорил, что у него ужасная специальность, что у него нет к ней никакого влечения, что учеба – сама по себе – самая бессмысленная вещь на свете и многое другое.

И потом еще не совсем понятное ощущение… Это часто бывает в детстве. Потом-то не так. А у Кирюши подзатянулось. Было стыдно. Было стыдно очень многого. Так, что идешь по улице, увидишь что-нибудь фальшивое, пакостное или лживое снаружи ли, внутри ли себя – и вдруг покраснеешь, густо, не остановить. Хотя это либо к тебе прямо не относится, либо никто не знает.

В кино ли увидит, что кто-то врет и так не бывает, в книге ли. Или на лицемера нарвется, который самодовольно и спокойно будет говорить: мы были не такие, а вы такие, или мы были такие, а вы не такие… А сам такой уж противный – жирный, тупой.

Тут уж и плюнуть хочется, и всем вызов бросить, и убежать куда-нибудь.

Да и внутри себя… Ну, разве он не понимает, что лениться нехорошо, что на него тратятся средства, что все вокруг трудятся на него и ждут. Вот это «ждут» и тяжелее всего выносить. Нельзя же обманывать ожидания! И в то же время… Ну, зачем это мне? Что это за долг такой?! Чтобы делать то, к чему сердце не лежит? С самого начала не лежит – и с самого начала делать? Делать то, что тебе чуть ли не противно, и еще полагать, что это счастье и при-ви-ле-гия? И тут же спохватиться: все – твоя лень. И сомнения твои – тоже лень твоя. Услужливость мозга. Нет чтобы сесть заниматься…

И вот все это – очень стыдно. Стыдно – не делать, и стыдно – делать что-либо с противодействием, протестом внутри, не хотеть – и делать, потому что это при-ви-ле-гия.

Привилегия – это тоже очень стыдно.

И в таком состоянии очень уж много внимания начинаешь обращать, как врут другие. И этих других оказывается много. Они просто заполняют мир – такое получается зрение. Врет ли кто-нибудь на собрании с трибуны, попадется ли мерзавец в трамвае или так столкнешься – стыдно и краснеешь, за самого себя стыдно. И тогда оказывается, что ложь, которая задевает нас снаружи, – отражение лжи внутри нас самих. И, в таком случае, мы уже не борцы против лжи – в лучшем случае, только ущемлены ею. Мы не можем бороться с ложью вокруг, пока не победим ее в себе.

И тогда особенно ощутимым становится, что человек должен стоить того, что имеет. И даже во много раз превышать эту меру.

А мама говорит: «Это тебе неинтересно, пока ты не знаешь. А как будешь знать достаточно – станет интересно. Надо много положить труда – и тогда откроется интерес. Обязательно откроется».

Она права, мама…

Ну, а что, как хочется именно сейчас, сию секунду стоить самого себя? И ведь где-то Кирюша считал, что стоит он немало…

Однако все это было исключительно неясно в Кирюше. Хотя временами и очень сильно. Кирюше не нравилось то, что он делает. Из института он тем не менее не уходил, потому что не знал, что именно ему тогда делать, и еще больше потому, что боялся огорчать маму.

А в том году была чудесная весна, и он ходил заниматься к приятелям в общежитие или в Ботанический сад. Все очень разболталось в нем к этому времени. Он не мог видеть равнодушно ни одной молодой женщины или девушки. Решительно все волновало его в них: и волосы, и походка, и голос.

Однако он был поразительно робок в этом отношении. Он не мог оставаться самим собой в их присутствии ни при каких обстоятельствах. Его решительно было не узнать в такие моменты. Однако среди приятелей он пользовался достаточным авторитетом в этих делах, но объяснялось это просто тем, что у него был старший двоюродный брат. Они росли вместе, но брат, соответственно, оставался все время старше. Они были очень дружны, и Кирюша очень многое почерпнул из рассказов брата. К тому же он много и рано читал, а родители, придерживаясь передовых взглядов и прежде всего приветствуя то, что их ребенок так много читает, не ограничивали. Таким образом, в молодой холостой компании он мог многое порассказать и, при этом обладая чувством юмора и вообще чувством, мог сделать рассказ достаточно правдоподобным. Однако он решительно не мог связать двух слов при встрече с молодыми женщинами или девушками. Обычно то, что он не мог связать двух слов, кончалось тем, что он грубил или даже хамил. Приятели же толковали это в байроническом смысле. А Кирюша даже не умел танцевать. Он шатался целыми днями по улицам один, смотрел на молодых женщин и девушек и чуть не сходил с ума.

В этом году была прекрасная весна. Однако Кирюша умудрился сдать все зачеты. Наступили экзамены. Тут мама уехала в отпуск, очень наставляя Кирюшу подналечь, что главное позади и он должен держаться. Кирюша обещал все это, и мама уехала. А отец, надо сказать, уехал в длительную командировку еще раньше.

И Кирюша остался один.

Об этом сразу же узнал недавний его близкий приятель, кстати, тоже Кирилл. В то время многое сближало их, хотя, в принципе, они были совершенно противоположные люди. Кир – так звал приятель Кирюшу. Смысл это имело тот, что на некотором жаргоне «кирять» означает «пить», а «кир» – «пьянку». А объяснялось такое прозвище тем, что Кирюша, имея в свое время старшего брата, узнал от него много и в вопросе, как пить и что пить, и мог рассказывать об этом от первого лица достаточно много и достаточно правдоподобно, чтобы считаться специалистом. А Кирюша звал своего приятеля Ки, что уже решительно ничего не значило. Ки сразу же узнал о том, что у Кира появилась «хата», и предложить устроить «кир», а девочек он приведет.

Кирюша, с одной стороны, не очень хотел видеть своего приятеля: слишком уж разные они были люди. С другой стороны, он всегда старался попасть в компанию с девушками, все-таки надеясь связать два слова. Кирюша согласился на предложение приятеля, и эти встречи затянулись надолго. После каждой Кирюша говорил своему приятелю, что ему очень уж не понравилась та девушка, которую он ему привел, что неужели он не мог достать чего-нибудь получше, а что так – у него никакого вдохновения. Но объяснялись Кирюшины неудачи не этим. Он решительно не мог подойти к этим девушкам «просто так». Все у него было в этом отношении не просто.

Первый экзамен он, однако, сдал. На второй – заболел. Мама слала частые письма, волнуясь, как дела. Кирюша писал, что все в порядке. На третий экзамен он опоздал, и эта нелепая случайность явилась причиной того, что он получил «неуд». Просто этот негодяй, рассердившись, что ему пришлось ждать Кирюшу, не дал ему как следует подготовиться, а потом нарочно засыпал. На следующий экзамен Кирюша просто не явился. Маме он писал, что все в порядке, потому что ничего еще не было потеряно и он был уверен, что выдюжит, а волновать маму, да еще когда она отдыхает, не хотел. Он приободрил себя, и они с приятелем закатили выдающийся «кир». Тем не менее к последнему экзамену Кирюша подготовился неплохо и шел в полной уверенности. И тут произошло опять непредвиденное: эта подлая старуха имела на него зуб и приложила все усилия к тому, чтобы завалить Кирюшу. Кирюша доблестно боролся и ответил почти все, но она таки поставила ему «неуд», придравшись к совершенному пустяку и представив этот пустяк как самую принципиальную ошибку, свидетельствующую о полном незнании предмета.