значит, вернут, на вранье братьев никто не ловил. Делать в городе больше было нечего, и мы двинулись прямиком в университет.

Как я и предполагала, ворота оказались закрытыми. Перелезть сквозь них я бы не смогла – прутья совершенно прямые и гладкие, а поперечные планки так высоко, что не дотянешься, даже подпрыгнув. Но братьев это ничуть не смутило. Они повели меня вдоль ограды.

– Шестой пролет, после десятого прута – сказал Зак, когда мы остановились. – Смотри.

И спокойно протиснулся сквозь забор там, где с виду и кошке было не просочиться.

Рассмеявшись, я провела ладонью там, где он только что пробрался. Иллюзия. Два прута были иллюзией, и в получившуюся дыру мог пролезть даже не слишком худой парень.

– Говорю же, эти правила как будто специально придумали для того, чтобы отделить паинек от нормальных людей, – заявил Зак.

К слову, никаких охранных заклинаний на заборе не было. С другой стороны, какому вору вздумается лезть в университетский парк? Что там воровать – кусты и дерн? Сами же учебные корпуса охранялись как следует – и магией и людьми.

– Кто вам рассказал? – полюбопытствовала я.

– Алек. В первый же день. Ему, в свою очередь, тоже кто-то из старших парней эту дыру показал. По слухам, она существует ровно с тех пор, как забор в последний раз обновляли.

– И всем все равно?

– Ну так считается, что все ночуют в общежитии, как примерные детки, – хохотнул Зак, и я поняла, что и про способ с ключом, который проносит внутрь кто-то другой, им тоже уже рассказали.

Оставшиеся до императорского визита дни превратились в сущий кошмар. Преподаватели срывались по поводу и без, щедро раздавая отработки. В самом деле, кто-то же должен был мыть стекла в корпусе, оттирать дверные ручки и косяки, сметать пыль и паутину с потолка. Да мало ли дел в здании, где вечно не хватает прислуги? И, похоже, поветрие это поразило не только боевой факультет – даже спокойная и рассудительная Оливия умудрилась нарваться на отработку.

Да и в университетском парке постоянно что-то стригли, красили, мели – словом, наводили красоту к высочайшему визиту. Наблюдая за очередным садовником, которых стало раза в три больше обычного, мне то и дело хотелось предложить понавешать везде иллюзий – вряд ли император будет срывать их все – но хватило ума придержать эту мысль при себе. Инициатива наказуема, как любил говаривать Алек.

Не знаю, каким чудом мне удалось ни разу не схлопотать взыскание, не иначе как боги миловали. Кроме этого, радоваться было нечему.

Найти работу у меня так и не получилось – даром что я каждый вечер заходила в лавки, склады, кофейни, чайные, курьерские службы – словом, все места, что приходили на ум, спрашивая, не нужен ли работник. Не ограничившись университетским кварталом, я оббегала почти весь город – и все без толку. «Никто не нужен». «Своих хватает». «Студентов не берем» – и вся недолга.

Некоторые были честнее. «Мне нужна девушка, который каждую медяшку, что я плачу, своим потом отработает, – сказал мне хозяин одной из чайной. – И чтобы место свое ценил. А не барышня, которая пришла на полдня, а если что не по нраву – так фартук на крюк повесила и больше не вернулась». Может, и к лучшему, что он меня не взял. Если наниматель ищет тех, кому деваться некуда, значит, ничего хорошего от него ждать не придется – и с жалованием обманет, и условия будут близкими к невыносимым. Не помню, кто и когда в приюте это сказал, а, вот, суть в память въелась. Хотя, может, это я сама придумала, пытаясь себя утешить.

Другие просто отрезали: «Нужен парень». Однажды, не выдержав этого очередного «нужен парень», я поинтересовалась у хозяина склада, действительно ли он полагает, будто боевые заклинания творят тем местом, что находится между ног. «Да плевать мне, чем вы там заклинания творите, – ухмыльнулся он. – Только барышня-боевой маг, как морская свинка: и не свинья, и плавать не умеет. Прямо как ты, вроде и не барышня, раз в штанах, но и на бойца не тянешь».

Но, что хуже всего, между мной и Риком словно пробежала черная кошка.

Глава 28

Он тоже стал дерганым и нервным. Хотя мы не ссорились и Родерик старался держать себя в руках, он постоянно словно искрил недовольством. Во время наших дневных свиданий в библиотеке Рик по-прежнему не отказывал, когда я просила его объяснить что-то сложное, но на простую болтовню отвечал односложно и с явной неохотой, словно все его мысли были заняты чем-то другим.

Я старалась не обижаться. Наверняка императорский визит прибавил забот и старосте факультета. И вроде бы он по-прежнему заботился обо мне – то отдал пару коробок стеклянных заготовок для артефактов, которые завалялись у него с первого курса, сам-то он сейчас работал с металлами и камнями. Они легче принимали заклинания, но и развеивали быстрее, и требовали особых навыков и специальных ингредиентов для зачарования. В другой раз подарил мне изрядный запас перьев, которые перестали быть ему нужны после того, как он обзавелся самопиской. Мне этих перьев должно было хватить на несколько месяцев, и я не стала отказываться. Но каждый раз, когда я снова говорила, дескать, прости, сегодня снова буду искать работу, у него делалось такое лицо, словно я была виновата, что вечером мы не увидимся. И я действительно чувствовала себя виноватой в собственной бедности. Виноватой и жалкой.

Если раньше, когда сидели в библиотеке каждый над своим учебником, мы то и дело переглядывались, а руки наши, касаясь друг друга, вели свой безмолвный разговор, не имеющий никакого отношения к учебе, то сейчас мое чувство вины и его вечное подспудное раздражение вставали между нами ледяной стеной.

Конечно, долго так продолжаться не могло.

Когда я, складывая учебники в сумку, в очередной раз промямлила, что на ужине сегодня снова не появлюсь и вечером буду в городе, Родерик рыкнул.

– Сколько можно? Далась тебе эта работа!

– Мне надо на что-то жить, – огрызнулась я. – Не всем везет родиться в богатой семье.

– Я давно обеспечиваю себя сам.

– Так и я этого хочу. Или тебе можно, а мне нельзя?

– Подожди, когда научишься чему-то. Артефакты даже самый скупой лавочник примет куда дороже себестоимости.

– До того времени мне нужно доучиться. Может, для тебя траты на чернила и бумагу не стоят внимания, но для меня они серьезны. Тебе не понять.

Я дернула со стола сумку. Ремень зацепился за спинку