другую комнату, где уже нервный Франко попросился на ручки для успокоения. И я его понимала — мне самой было страшно.

— Мультики? — села на диван.

— Кино! — обрадовался Франко.

Если он так говорил, то скорее всего хотел спать. Он всегда ложился на дневной сон под документальные фильмы про каких-нибудь животных или море. Эксаль его приучил. В выходные они засыпали так вдвоем, пока я спускалась вниз к Альбе. Но сегодня был мой день рождения. Поэтому мужчина должен был быть уже где-то на первом этаже, уехав с работы пораньше, пока Альба его использует как помощника.

Но это вообще никак не было похоже на тот огромный праздник для самой Альбы, который был в этом году! Ресторан, салют, куча гостей, тамада и танцы. Я тогда впервые танцевала с Эксалем. Франко тоже понравилось — он висел на ноге отца и визжал от радости. Это было весело, и у меня даже осталось то вечернее платье, которое купила Альба — тёмно-красное с вырезом и облегающее. Его похвалил и Эксаль, который ну очень сильно хмурился, когда меня кто-то звал танцевать из мужчин.

Вечер приблизился быстро — и это был уже второй мой такой праздник. Тёплый и семейный. С большущим тортом и теми, кого я люблю. Мы даже позвали Сару, папу и младших, которые весь вечер смешно округляли глаза и разглядывали дом. Я же чувствовала себя весело не только из-за праздника, но и потому, что я впервые согласилась немного выпить. Чем воспользовался хитрый Эксаль, который после того как все разошлись, принёс в детскую бутыль и бокалы, где хмельная я пыталась смотреть телевизор.

— Теперь у меня есть официальный напарник по алкоголю, — мужчина упал рядом на диван.

Я старалась не смотреть на него, концентрируя внимание на телевизоре. Какое-то странное кино.

— Франко это не понравится, — улыбнулась Эксалю, — я смогу играть с ним только лежа.

Он подал мне бокал. Вино в нём было красным и вкусно пахло. Оно не было для меня тем самым спиртным, которое пила мама. Мне казалось, что Эксаль совсем другой, а значит и его выпивка точно не превращает его в алкоголика. Словно он делал всё лучше только потому, что сам был лучше.

— Ты права, — отпил мужчина.

Он казался совершенно погруженным в свои мысли.

— Я последние полгода… — произнёс он резко, — пытаюсь заглушить сам себя в голове. Выходит, если помнишь, плохо, — он усмехнулся, — а иногда даже наоборот.

Это он про тот раз у стены? Мне казалось, что тогда я тоже была пьяна, хотя ничего не пила.

— Я сегодня говорила с Инес, — начала я.

— О, тебе она тоже проповедь провела, — хмыкнул он, — она поравнялась в счёте с Кариной, называя меня подлецом.

Я поджала губы. Говорили мы явно о разном.

— Их с Робом потрясающая риторика винить меня в том, что раньше они совершали сами… — он допил до дна, — словно мое «бездушие», как они его называют, резко стало ещё хуже, стоило мне понять, что я тебя люблю, — он хмыкнул, пока я округляла глаза, — будто я могу это контролировать. Ха! Избегать тебя. Да, пожалуйста! — смех, — когда-нибудь завтра, когда эта дрянь перестанет давить, а все вокруг резко прекратят мне напоминать насколько я ничтожен либо потому, что смею думать о тебе, либо потому, что не успеваю «использовать» тебя, «подделать под себя» и хм… «воспитать». Я похож на садиста? Или учителя для… кого бы то ни было?

Я всё ещё удивлённо смотрела на него. А он мило улыбнулся, пьяно поднёс горлышко бутылки к моему бокалу и спросил, будто ничего до этого не говорил:

— Как тебе праздник? Достаточно для совершеннолетия? — он пьяно звякнул стеклом о стекло.

Я разглядывала его мутные от алкоголя глаза, пока он хмурился.

— Планшет с камерами всё ещё у Инес? — спросила у него.

Мужчина не понял к чему я, но помотала головой.

— Вон он, — указал на столик у дивана Эксаль, — Франко играл на нём во что-то малышковое.

А я кивнула, подалась вперед, под трепещущее страхом и влюбленностью сердце и… губы прижались к его уже слегка колючей щеке. Мужчина замер, лишь только положил свою руку на мою, пока я опиралась на его колено.

— Спасибо тебе за всё, — отстранилась от него.

Но недалеко. С ним было тепло даже в такую дождливую ночь.

— Та-ак, — протянул он, — мне точно пора спать. Иначе в моём воображении ты уже начала говорить совсем другие слова и… с другим смыслом.

Я откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

— Например? — стало интересно мне.

— Я не настолько пьян, чтобы растрепать тебе то, о чём ты меня осудишь, — он хмыкнул и поднялся на ноги, — самое сносное там было… — он хихикнул, — ну нет — оно тоже… за гранью добра. Хм… а если… — он задумчиво оглядел меня сверху, — не-а, я пошел. Гамак и… на этом всё.

— Спокойной ночи, — сказала ему вслед, — пусть тебе приснится то, о чём ты не стал мне говорить, — я рассмеялась, — и не храпи, пожалуйста.

Он обернулся уже у двери на террасу.

— Ага, — он явно хотел сказать что-то другое, но решил промолчать, — куплю громкоговоритель, чтобы ты тоже страдала… — удаляющееся ворчание от него, — б-р-р… холод тут в тему. И в голове так ясно сразу. Может сразу под дождь?

Я упала головой на то место, где он еще несколько секунд назад сидел. Он меня любит. Сам сказал, пускай и не понял этого. Не запомнил, наверное. А я… а я всё ещё стучала сердцем так же громко и только для него. Будто я могла делать это для кого-то другого так же сильно.

— Выключай свет, — сквозь шум усиливающегося дождя услышала от Эксаля.

Хорошо, что у него плотный тент над головой. Но только там теперь ливень, под который я бы не смогла уснуть, а он… пьяный же. Может уже вырубился.

— Долли, Франко хватит и ночника, а ты можешь спать и под телевизор, — напомнил мне мужчина.

Ох и ворчливый. А ещё вредный и… ему явно было одиноко там — на террасе. Я и сама иногда лежала в гамаке с Франко, когда было тепло. Но сейчас там прохладно из-за ветра и высоты — мы же находились на втором этаже.

— Кто из нас пьян? — вернулся в комнату Эксаль, — Долли, шагай переодеваться в пижаму и… или совершеннолетние девушки не спят в шортах с львятами? — его глаза тоже улыбались.

Я медленно села.

— Прости, я задумалась, — подошла к нему, — спят. Так что иди и ты спи.

И