В саду стемнело. Над деревней мерцали первые звезды. Черная вода в рукотворном пруду казалась мертвой. Никто не плескался в ней. Без должного ухода карпы погибли давным-давно.

Сарада чувствовала отголоски необъяснимого экстаза и догадывалась, что это эмоции Орочимару, докопавшегося до сути механизмов Мангеке.

Способность видеть слои… И Аматэрасу — пламя из идеи. И черт с ним. Пусть радуется.

— Что мы будем делать с Саске? Его захватил Тоби.

— Пока деревня в упадке и совет не успел избрать нового Хокаге, можно успеть выйти из Конохи, — ответил Итачи. — Еще сутки восстановим силы и пойдем за ним: я и Карин. Способности Карин помогут нам отыскать убежище Мадары.

— А Карин вообще в курсе, что она куда-то идет?

— Я бы пошел и сам. — Итачи пожал плечами и скосил глаза на спящую девушку. — Но, боюсь, она все равно увяжется следом.

«Он сказал «я и Карин», Сарада! — встрял Орочимару. — Нас он не упомянул».

Сарада часто заморгала.

— Так, стоп-стоп-стоп. «Ты и Карин»? А я?

— Ты остаешься в деревне.

— Что значит, «остаюсь»? Это мой папа!

— А в деревне твоя мать. И Узумаки Наруто. Нельзя оставлять его без защиты. Он нужен Мадаре. Поиски Саске предоставь мне.

Сарада с сомнением посмотрела на дядю и вздохнула. Как он думал отыскать Саске с помощью Карин? Мир велик. Тоби мог скрываться где угодно.

Она откинулась назад, уперлась руками в гладкий деревянный настил веранды и стала глядеть на небо.

Аматэрасу Итачи, ее Канрен… Дядя изначально получил ту же технику, что и она, просто пошел гораздо дальше.

Еще бы… Создавать огонь, который не гаснет, было более выгодно, чем просто передавать кинетическую энергию в точку пространства. Одним только Канрен Итачи бы не справился с той гигантской многоголовой собакой Пейна. Для того, чтобы уничтожить ее, понадобилось бы в разы больше чакры, чем на Аматэрасу. А вот черное пламя само себя поддерживало и продолжало гореть.

Сарада мечтательно вздохнула, представляя, как бы здорово было поджигать тела Пейна изнутри. Дядя сотворил очень изящную технику.

— Насчет Аматэрасу… Ты можешь научить меня этому? Как ты запускаешь идеей эту реакцию в слоях?

— Я не уверен, что этому вообще можно научить.

— Всему можно научить, — неуверенно возразила Сарада.

Итачи покачал головой.

— А скопировать шаринганом?

— Невозможно. Додзюцу не различает чужих манипуляций на слоях изнанки.

Сарада пришибленно умолкла.

— И как ты только додумался до такой техники?

— Никак, — честно признался Итачи. — Случайно получилось. Думаю, так со всеми техниками Мангеке. Учиха не сознает, что ему открылись слои, и действует наугад, интуитивно. Что удачного получится из его метаний в первые моменты прозрения, то он потом и использует. А момент прозрения — краток и редок. Техники Мангеке открываются в тех же условиях, в которых сам Мангеке и пробуждается.

— Когда сходишь с ума от чувства вины.

— Да… — чуть помедлив, ответил Итачи. — Именно тогда.

****

Лазутчики, пронзенные райтон-сенбонами, ожидаемо не взорвались, и Саске окончательно утвердился в своей теории: его техники молнии подавляли дотон противника. Подрывника же несработавшие бомбы наверняка озадачили. Он порхал над лесом на гигантском драконе, который то и дело выплевывал химерных глиняных созданий. Те расправляли в полете крылья и все как один неслись к Саске.

Неподалеку вспыхнуло несколько взрывов. Уши заложило. Саске шевелил челюстью и глотал, пытаясь прогнать неприятное ощущение, но оно не проходило. Прямо ему на голову спикировало несколько самонаводящихся снарядов, и он выпустил вокруг себя облако электричества, чтобы обезвредить их. Тельца бомб прорезали гаснущие разряды молний. Крылатые глиняные существа подлетели ближе, и Саске разрубил их на куски сдобренным райтоном мечом.

Он не экономил чакру, хотя с самого детства привык строить стратегию, предварительно рассчитывая, на что потратит каждую каплю. Сейчас Саске привычно подмечал детали, искал уязвимости противника, планировал свои действия на несколько шагов вперед, но при этом совершенно не заботился о чакре. Он тратил ее щедро. Выбирал не самую эффективную и экономную технику, а ту, которую просто хотелось.

Он желал разрушения. Это расточительство могло быть вызвано тем, что он ощущал внутри себя непривычно мощную силу. Ему казалось, чем сильнее он злился, тем больше у него появлялось чакры, и Саске шел на поводу у этой странной закономерности.

Неудача с нападением в воздухе разъярила его настолько, что из глаз потекли слезы. Но не от обиды — от боли. Сетчатку жгло так, словно какие-то из миниатюрных бомб просочились в глаза и взрывались там.

Саске двигался по лесу, разрубая мечом заросли и порхающие фигурки из глины, и с неудовольствием отмечал, что с такой болью в глазах сражаться будет непросто. Она отвлекала. От нее кружилась голова и сбивалась концентрация.

Вот же черт…

Он улучил момент, проскользнул между очередными бомбами и взобрался на верхушку дерева. Дракон был прямо над ним. Саске выпустил из ладони луч Чидори, но луч прервался, не достигнув желанного крыла. Саске с досадой цыкнул, отвел руку. Луч погас.

Просчитался. Выдал дистанцию своего боя. Он прямо видел злорадное удовольствие на лице противника, который наверняка взял на заметку новую информацию и уже успел подняться повыше.

Пять метров… Черт. Он больше не даст мне такого шанса.

Взгляд скользил по поверхности драконьего крыла, и Саске отмечал, что крыло гладкое и холодное. Он вспомнил, что в печатях еще остались крупные сюрикены. Мозг принялся рассчитывать новую стратегию, но Саске неожиданно увлекло открытие…

Я… я чувствую…

Противник не дал ему времени разобраться в новых ощущениях. На Саске уже летела бомба с птичьими крыльями и здоровенным свиным пятачком. Подрывник не прекращал атаковать его предсказуемым образом. Надеялся, что Саске ошибется? Планировал что-то третье, отвлекая его внимание привычной атакой, и просто усыплял бдительность?

Это бесило.

Саске взглянул на холодный глиняный пятак, и ему вдруг остро захотелось отшвырнуть от себя эту уродливую фигурку. Он ощутил резкую боль в глазу и следом почувствовал толчок, будто физически дотронулся до пятачка фигурной бомбочки. Бомба закружилась, словно ей дали увесистый щелбан. Отлетела назад. Потеряв управление, она врезалась в ствол дерева и расплющилась в липкую белую массу.

Саске накрыл ноющий глаз ладонью. Ему почему-то казалось, что это может облегчить боль. Он отнял руку от лица и увидел на ладони кровь.

Что?