не укрылось ни от кого, кроме Билли.

— Ну что вы, мой дорогой Торн, я же избран народом.

Сенатор иначе как Торном не называл своего зятя. Клей просто не понимал, как он вообще разговаривает с ним. Накануне рождества Диана ушла с работы и вышла замуж за Билли. А на другой день после рождества Билли объявили, что он уволен из министерства торговли. Никто не знал почему. Бедные молодожены жили теперь на мансарде.

— Вашингтон полон людей, которые занимают выборные должности и являются убежденными врагами народа. Подумайте о том, сколько членов конгресса представляют не народ, а нефть! Грандиозные гейзеры клокочущей доисторической нефти, собственность людей с каменными лицами, которые обожествляют прибыль. Как поживаете, мистер Нилсон?

Клея приводила в трепет самоубийственная смелость Торна.

— Пытаюсь надеть на свое каменное лицо благородную маску, — сказал Нилсон. — Диана, поцелуй старика по случаю Нового года.

— Вы хороший! — Диана нежно обняла Нилсона. — Мы были на новогодней вечеринке. Я не знала, что уже так поздно. Нам пора, Билли.

Но Билли не мог остановиться:

— Сенатор, я побился об заклад в Белом доме, что, выступая против законопроекта о ленд-лизе, вы скажете: «Пусть англичане сами таскают свои каштаны из огня».

— Мою манеру выражаться так легко предсказать? — спокойно спросил сенатор. Он был мастер отвечать на выкрики из зала.

— В каком-то смысле — да. — Билли налил себе виски. Все наблюдали за ним с ужасом, с каким публика следит за движениями акробата, выступающего без предохранительной сетки. — Вы, конечно, будете голосовать против законопроекта?

— Не знал, что такой законопроект существует. — Сенатор сделал невинные глаза.

— Еще как существует. Мы… они работают над ним сейчас в Белом доме.

Против своей воли Клей злорадно усмехнулся этой ошибке в выборе местоимения. Билли был тесно связан со сторонниками Нового курса, но с кем именно и каковы были эти отношения, никто не знал, что и придавало ему авторитет в вашингтонских салонах. Разделаться с ним как с лжецом было бы и слишком легко, и опасно: на каждом приеме неизбежно появлялся Гарри Гопкинс, брал Билли под руку, и оба уходили в уголок на тайное совещание. Полагали, что Билли помогает составлять речи для президента. В настоящий момент он претендовал на внимание к себе в качестве редактора «Американской мысли». Красивенький макет журнала вот уже два года ходил по рукам, но из-за отсутствия денег первый номер пока еще не вышел в свет. Билли время от времени впадал вотчаяние; Диана — никогда. Издание «Американской мысли» стало ее мечтой, и она не собиралась с ней расставаться. К несчастью, все возможные денежные родники немедленно пересыхали под палящим зноем непривлекательности Билли. Последней надеждой был мистер Нилсон, но и он совсем недавно отказал им в помощи.

По распоряжению сенатора Клей пытался выяснить, что произошло в министерстве торговли. Но все помалкивали. Министерство уклонилось от ответа и на прямо поставленный вопрос: «Он что — коммунист?»

Билли покачивался на своей деревянной ноге, держа в руке стакан с виски, пока сенатор читал ему лекцию о конституции:

— Законы должны исходить только от конгресса. Законопроекты, связанные с финансами, — а ленд-лиз как раз такой и есть, — должны выдвигаться палатой представителей. В конституции нет такого пункта, который разрешал бы исполнительной власти выступать инициатором законодательства.

— К счастью, исполнительная власть все же выступает инициатором новых законов. Что было бы со страной, если бы она этого не делала? Что было бы с вами? Каждая строчка закона Дэя — Мортимера была написана в министерстве сельского хозяйства, а ваш вклад состоял только в том, что вы подбросили его в сенат в нужный момент, не прочтя конечно.

Вот оно, подумал Клей. Сенатор побледнел. Клей вмешался.

— Это неправда, Билли. — Клей нарочито пренебрежительно сделал упор на имени Торна. — Я это знаю, потому что помогал сенатору писать законопроект. Вклад министерства состоял лишь в том, что оно предоставило нам свои статистические данные.

— Я слышал совсем другое, — сказал Билли.

— Нас всех время от времени неправильно информируют. — Сенатор умел держать себя в руках. Он был холоден. — Во всяком случае, я никогда не выдвигал законопроекта, который был бы подготовлен для меня исполнительной властью. В конце концов, если лишить нас нашей законодательной функции, нам вообще нечего будет делать.

— Вполне возможно, что такому сенату, как ваш, действительно нечего делать.

Нилсон поднялся:

— Бэрден, мне пора. Клей, меня, надо полагать, пригласили, чтобы я дал свое благословение. Что ж, даю. — Они сердечно пожали друг другу руки. — Крепись, Диана. — Нилсон поцеловал ее в щеку и повернулся к Билли. — Надеюсь, вы скоро найдете себе работу, мистер Торн.

Оскорбление было нанесено тем же тоном, каким он желал остальным спокойной ночи. Минуту никто не верил своим ушам. Нилсон направился к выходу, когда Билли, взревев, схватил его за руку:

— Из-за того, что я честен…

Резким движением Нилсон выдернул свою руку в тот момент, когда Билли ступил к нему. Потеряв точку опоры, искусственная нога Билли пошатнулась, и Билли грохнулся навзничь. Мгновение никто не мог шевельнуться. Затем Диана подбежала и помогла ему встать. Точно по волшебству искусственная нога Билли поднималась все выше и выше, пока Билли не утвердил ее обратно на место.

— Вы сукин сын! — сказал он Нилсону.

— Спокойной ночи, — ответил Нилсон и вышел.

Клей помог Диане усадить Билли в кресло. Сенатор пальцем не шевельнул, чтобы помочь. Когда нога Билли заняла подобающее положение, он снова стал самим собой:

— Этого типа следует посадить в тюрьму! По имеющимся у нас сведениям…

— Пойдем лучше наверх, дорогой. — Диана повернулась к Клею: — Очень рада была снова с вами встретиться.

Неожиданно для всех она держалась как на танцевальном вечере, где гости должны быть в вечерних туалетах. Он подумал, что она решила выйти замуж за Билли из разочарования в любви. Если так, то он виноват вдвойне.

— Приходите к нам, — сказал Клей. — Поужинаем вчетвером: вы вдвоем и мы с Инид.

— Непременно.

Супруги Торн с достоинством удалились на покой, оставив Клeя наедине с сенатором. Тот воздел руки к потолку, вложив в этот жест все свое пластическое искусство.

— Что мне с ним делать? — Он впервые выражал при Клее свое возмущение браком Дианы.

— Найти ему работу, наверное. Все, что угодно, лишь бы выставить его из дому.

— Я пытался. Но он согласен далеко не на всякую работу. Он хочет остаться на государственной службе, а это…

— Невозможно. Интересно знать почему?

Сенатор улыбнулся своей сверхтрагической улыбкой:

— На очередных выборах, когда я буду добиваться переизбрания в сенат, соперники поднимут крик, когда выяснится, что мой