– Тебе не обязательно это делать, – говорит он, выливая яйцо в миску.

– Я совсем не против. Это проще простого. – Я прочищаю горло. – Они не против, что я здесь?

– Конечно, нет, – заверяет он.

Когда Либби возвращается, я сажусь на диван, а она – на пол передо мной. Руфус с поводком в зубах тоже подскакивает к нам.

– Его нужно вывести? – спрашиваю я Мэтта, который сейчас вымешивает тесто для вафель. Нет ничего более сексуального, чем мужчина с голым торсом на кухне. О-ох.

– Да, я задолжал ему прогулку, – говорит он. – Но это подождет. Сначала позавтракаем.

Я дважды пытаюсь заплести Либби косичку, потому что ей все не сидится на месте. Но в результате мне удается собрать ее шелковистые волосы в приличную косу. Потом и Джун просит меня заплести ее. Затем мы все вместе садимся есть вафли и сосиски за столом Мэтта.

Вафли… отвратительные. Когда я бросаю попытки осилить свою, я смотрю на Мэтта и вижу, что он тоже больше не пытается.

– Без глютена, – одними губами он говорит из-за своей чашки и хмурится.

Хотя его дочерям, кажется, нравится. Они их прямо уплетают. Когда девочки доедают, Мэтт влажной мочалкой вытирает сироп с их пальцев. Потом они умоляют его прочитать главу «Храброй Рамоны». [29]

– Пока мама нас не забрала, – говорит Джун и смотрит на него грустными глазами.

Он смотрит на часы.

– Когда допью кофе, – обещает он, дотрагиваясь своими ногами до моих под столом.

Я тайком предлагаю Руфусу кусочек вафли.

Он разок ее нюхает и отворачивает нос. Но затем, захватив мое внимание, он снова поднимает поводок и жалобно на меня смотрит: «Ты что, не видишь меня? – вопрошают его глаза. – Я прямо здесь».

– Я схожу, быстренько выгуляю Руфуса, – говорю я.

– Тебе не обязательно…

– Я знаю! – говорю я и цепляю поводок за его ошейник. – Почитай девочкам.

– Спасибо, милая, – говорит он, и меня согревает взгляд его серых глаз.

– Не за что. Иди.

Я накидываю куртку и веду собаку на улицу. Когда мы проходим мимо кофейни, у меня рождается идея. За стойкой сейчас знакомый бариста, поэтому я неистово машу ему рукой, пока он меня не заметит.

– Можно мне два круассана с шоколадом навынос? Прости, что заставила тебя выйти.

– Никаких проблем, Хейли. Секунду. – Он берет у меня деньги и выносит мне выпечку в бумажном пакете и сдачу. – Это твой пес? Милый.

– Это друга, – говорю я. – Увидимся завтра.

Мы вышли ненадолго, потому что я планирую занести Мэтту круассан и сбежать до десяти, пока его бывшая не пришла забирать дочек. Я снова вхожу в вестибюль в 9:30 и мчусь к дверям лифта, чтобы не дать им закрыться.

– Спасибо. – Я с облегчением вздыхаю, когда вижу, что рука придержала их изнутри.

Но когда я вхожу в лифт, я понимаю свою ошибку. Это Кара, бывшая жена Мэтта. И теперь она смотрит на меня, как на прокаженную.

– Доброе утро, – здороваюсь я, жалея, что не вывела Руфуса на долгую прогулку.

– Утро, – сквозь зубы отвечает она.

Руфус тоже пытается с ней поздороваться, но она отталкивает его лапы от своего верблюжьего пальто. И я оттягиваю его, прищелкивая языком.

Видимо, ни один из нас ей не по душе.

Никогда еще поездка на лифте не казалась мне такой длинной. Я хочу сказать что-то милое, но не успеваю ничего придумать, как двери открываются.

Я выпускаю ее первой, и она идет вперед к двери Мэтта, и ее походка безупречна – даже королева могла бы у нее поучиться так себя держать. Она стучит, и Мэтт незамедлительно открывает дверь.

– Хейл… Ты рано, Кара, – отрубает он. Потом он поднимает глаза и видит меня на фоне.

Мое выражение лица просит у него прощения, но он лишь выглядит удивленным.

– Это вафли? – спрашивает она вместо приветствия.

– Без глютена, – заверяет он.

Она все равно хмыкает.

– Пойдемте, девочки.

– Мы собирались прочитать еще главу! – хнычет Либби.

– Идите, оденьтесь, – рявкает она. На девочках все еще их пижамы.

– Смотри, тебе нравится моя косичка? – спрашивает Либби и крутится перед мамой. – Хейли ее заплела.

Кара сжимает губы, и я ее не виню. Она меня не знает, а со стороны все выглядит так, будто я пытаюсь превратить ее дочерей в маленькие подобия себя.

– Пожалуйста, идите, оденьтесь. Оставьте пижамы на кровати. Они останутся здесь. Мэтт, – резко говорит она. – Помоги им.

Он открывает рот, но не может решить, что сказать, и закрывает. Я слегка задираю подбородок. Давай же. Все нормально. Он уходит с девочками в комнату, а я опускаюсь на одно колено и снимаю с Руфуса поводок. Потом поглаживаю его животик. В последний раз, когда пришла Кара, я сбежала, как испуганный кролик. Я могла бы сделать так и сейчас. Но зачем? Вред уже принесен. И я больше ее не боюсь.

Что будет, то будет.

Мэтт снова выходит, на этот раз с розовой торбой.

– Все готово, – говорит он и передает сумку Каре. Когда я встаю, он подходит ближе ко мне и поглаживает меня по спине.

Кара демонстративно закатывает глаза.

– Мы не договаривались, что девочки будут проводить время с твоими пассиями.

Мэтт уже готов рычать на нее.

– Хейли не пассия, – шипит Мэтт. – Мы встречаемся.

– Ага. – Она переводит раздраженный взгляд на меня. – Это ненадолго, поверь. Его никогда нет рядом. Когда он в поездках, женщины оравами вьются вокруг.

– И это неважно, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – И никогда не было важно.

Эх. И это вовсе не похоже на постбрачную перебранку субботним утром.

К счастью, Джун и Либби входят в комнату, и все замолкают. Я ухожу в ванную мыть руки, пока Мэтт прощается со своими девочками и провожает бывшую из квартиры.

Несколько минут спустя я слышу, что он входит в спальню.

– Что в пакете? – спрашивает он.

– Шоколадные круассаны, – говорю я и передаю ему пакет. – Тебе и мне.

– О да, черт возьми. – Он кладет их на комод. – Я долью нам кофе. Давай съедим их в постели.

Моя первая мысль – о крошках. Но потом я одергиваю себя.

Мэтт

– Ты очень соблазнительная в моей рубашке, – говорю я Хейли. У нас только что был секс в кровати. Я лежу голый, а на ней только моя рубашка.