пренебрегать его волей. Только беспрекословное послушание способно искупить наши грехи.

Она поднялась на несколько ступенек и понизила голос:

– Еще раз увижу на этой стороне – пеняй на себя!

На обратном пути, проходя мимо комнаты с манекенами, Коля остановился. Он не сомневался, что оставил дверь нараспашку, но теперь она оказалась закрытой. После него здесь определенно кто-то побывал. Он прислушался, но все было тихо. Даже слишком. Обычно в дневные часы шум улицы, проникая через разбитые стекла, здесь никогда не смолкал. А сейчас стояла объемная, пустая тишина, тревожная и необъяснимая.

Коля решительно распахнул дверь и оторопел. Все манекены, переместившись из центра комнаты, выстроились вдоль стен на одинаковом друг от друга расстоянии. Как такое возможно? Он отсутствовал от силы пятнадцать-двадцать минут. Да и зачем кому-то понадобилось играть в подобные игры? Для чего? Чтобы напугать его? Удивить? Выбить почву из-под ног? Внушить неуверенность? На такое был способен только Корги. Он единственный, кто спокойно сюда приходил, да и управиться настолько быстро, передвигая манекены, мог только молодой крепкий парень.

– Эй! – крикнул он в пустоту. – Давай выходи! В чем прикол?

Его голос, прокатившись по коридорам, но ничуть не потревожив давящей тишины, затих слабым эхом вдалеке. Никто не откликнулся, и ничего не произошло.

И все же Коле вдруг стало не по себе. Как если бы он допустил, что манекены могут оживать и передвигаться сами. Ему снова захотелось ударить их, как тогда, в первый раз. Однако прежней решительности и самонадеянности в нем больше не было.

Признаться себе, что бежит от собственных фантазий, он не мог, поэтому прямиком отправился к Корги. Сейчас он даже рассчитывал застать там сестру.

Пускай она уже выбирает, на чьей она стороне. Пусть вспомнит, зачем и с какой целью они сюда приехали, очнется, одумается, придет в себя. Они же с ней практически единое целое. Брат и сестра, двойняшки. Они чувствуют и понимают друг друга как никто другой. Люся не может отстраниться от него настолько, чтобы оборвать эту связь. Если только Корги не воздействовал на нее некими психологическими методами: загипнотизировал, внушил, подчинил себе. Такое бывает. Как, например, произошло с их матерью, ищущей успокоения души и подтверждения собственной значимости. Открытым сердцем легко манипулировать. Пообещать человеку любовь, возвысить его, окружить вниманием и заботой, а потом использовать в любых корыстных целях.

А если это так, в чем Коля все сильнее убеждался, то сестру нужно спасать. И чем скорее, тем лучше, потому что, если Корги вознамерился заполучить наследство Гончара через нее, он сделает все, чтобы рассорить их и разъединить.

Он нашел его в спальне спящим поперек кровати. Тихо подошел и встал, разглядывая. Лицо напряженное, бледное, губы сжаты, ресницы едва заметно подрагивают, словно там, во сне, с ним происходило нечто неприятное. Коля мог бы схватить его прямо сейчас, швырнуть на пол и придавить. Потребовать, чтобы он оставил Люсю в покое, и втолковать, что все эти психоделические игры вроде парада манекенов с ним не пройдут. Заставить объяснить, что они все тут затеяли и почему уехала Тата, но, заметив раскиданные по полу альбомные листы с рисунками, поднял один.

На нем была изображена Люся, сидящая на подоконнике с книгой в руках. Ее голова склонилась к книге, однако взгляд исподлобья направлен вперед, а на губах застыла легкая улыбка. Казалось, она вот-вот рассмеется и скажет: «Я не слышала, как ты вошел».

Красивый, четкий, очень точный рисунок. И Люся на нем настоящая и живая, красивая – не с художественной преувеличенностью, а такой, какой она была на самом деле. Восхитившись в глубине души способностями Корги, Коля собрал еще несколько рисунков. И на каждом сестра – в разных позах, ракурсах, с совершенно различным выражением лица и настроением.

Отложив листы на комод, он направился к выходу.

– И ты не будешь меня бить?

Он обернулся на голос. Корги по-прежнему лежал с закрытыми глазами.

– Зачем?

– А разве ты не за этим пришел?

– Я пришел поговорить.

– Вот просто так поговорить – и все? Она тебе разве ничего не сказала?

Коля в два шага вернулся к кровати.

– Чего не сказала?

– Значит, не сказала.

– Кончай придуриваться!

– Лучше, если ты узнаешь обо всем от нее. – Корги открыл глаза и выжидающе уставился на него. – Так будет справедливо.

– Сейчас я хочу знать, почему уехала Тата.

– Ах, ты про это. – С тяжелым вздохом парень сел и, взъерошив и без того растрепавшиеся волосы, потянулся. – Просто уехала, и все. Сбежала. Она всегда хотела это сделать. Олег Васильевич настаивал, чтобы она оставалась, но ей самой здесь не нравилось.

– Но почему сейчас? Сегодня ночью я заходил к ней и не заметил ничего, что могло бы намекать на ее планы. Боюсь, что она могла сделать это из-за меня. Я довольно грубо себя с ней повел.

– Из-за тебя? – Корги рассмеялся. – Нет, ну что ты! Не обольщайся. Ты тут совсем ни при чем. Просто Олег Васильевич внезапно забыл о ее существовании, и она этим воспользовалась. У него вчера был приступ…

– Знаю. Я же был там.

– Тем более. Разве это не ответ на твой вопрос? – Корги медленно поднялся. – Ладно, раз уж драка отменяется, давай что-нибудь выпьем!

– Нет, погоди! – Коля преградил ему дорогу. – Я хочу разобраться. Получается, Гончар насильно удерживал Тату здесь?

– Ну… – Корги неопределенно пожал плечами. – Вроде того.

– Но почему? Кем она ему приходится?

– Считай, что он в нее влюблен. И это, как ты понимаешь, не взаимно.

– Но она же почти девочка, а ему за семьдесят. Как такое может быть?

– Ой, да брось. – Корги обошел его и направился к выходу. – Влюбиться можно в кого угодно, хоть в фотографию, хоть в манекен, хоть в призрак.

– Зачем ты это делаешь с манекенами? – Коля остановил его за плечо. – В чем фишка? Я не понимаю. Это должно мне о чем-то говорить? Напугать? Или что?

– А что с манекенами? – удивление Корги выглядело искренним.

– Ты знаешь! – Коля не сводил с него взгляда. – Кроме тебя просто некому.

– Послушай. – Корги снял его руку с плеча. – Я понимаю, что из-за сестры ты считаешь меня главным злодеем в этом доме. Но, поверь, это не так. Все намного сложнее. Мне незачем что-либо делать против тебя или за тебя. Мне все равно. Не знаю, что там с манекенами, но я к этому не имею никакого отношения. И ни к чему не имею. Кроме твоей сестры. Это честно.

В глазах Корги плескались освежающая прохлада и успокоение. Коле очень хотелось ему