против вас. Так и знай! Козетта – самое злобное существо в этом доме. Хуже Корги.

Люся вышла от Магды с очередным мешочком чая и гудящей головой. Если после разговора с Корги она находилась на грани истерики, то Магда будто высосала из нее эти эмоции, взамен наградив тревожностью и недоумением. Сейчас ее слова не звучали как полный бред, от которого они с братом привыкли отмахиваться. Они не отличались ясностью, однако определенная логика в них прослеживалась, что заставило Люсю начать думать. Получалось, что все поступки Корги были частью хорошо спланированного и абсолютно рассудочного плана, придуманного Гончаром. Он с самого начала, еще до их приезда, знал о своей миссии и исполнил ее без особого труда. Хладнокровно и бессердечно воспользовался ее неопытностью и доверием. Подобное нельзя было прощать, чего бы они там с писателем ни задумали. Стоило немедленно рассказать обо всем брату, пусть он даже побьет Корги, но это самое малое, чем тот может расплатиться за свой поступок.

В подъезде гудел лифт. Им редко пользовались, поэтому Люся остановилась, не доходя третьего этажа, и выглянула в лестничный пролет.

Кто-то вышел с грохотом из лифта на первом этаже, раздался звук отпираемой двери и твердый голос Козетты:

– Я за вещами!

– Они в подвале, – ответила Магда.

– Все?

– Все.

– Тогда иди и найди вещи Таты.

– Если ты не заметила, я не в том возрасте, чтобы лазить по подвалам.

– А для чего ты их туда убрала? Хочешь, чтобы Олег Васильевич поскорее оставил нас?

– Отстань, злыдня! Ты у меня в печенках сидишь. Иди сама ищи, мне надоела эта нервотрепка.

– У него вот-вот случится новый приступ. И без эманации ее вещей он не справится. С Татой ему всегда становится лучше.

– Я в подвал не пойду.

– Ладно, – сказала Козетта чуть спокойнее, – схожу сама. Кстати, ты знаешь, что парень возомнил себя его наследником?

– Шуйский сказал.

– И что думаешь?

– Я им велела уезжать, но вряд ли послушают. Ты же понимаешь, что девчонка станет цепляться за Корги до последнего.

– От него тоже нужно избавиться. Сейчас самый подходящий момент. Пусть исчезнет. Он совсем уже обнаглел. Пожалуйста, займись им.

– А ты мне кто тут? Начальник? Задания давать?

– А ну-ка, идем поговорим.

Дверь за ними захлопнулась, и все стихло.

Глава 22

После обеда, дождавшись, пока сестра уйдет, Коля поднялся на пятый этаж, чтобы проверить квартиру Таты. Ему не давал покоя вопрос, почему девушка внезапно уехала. Когда он приходил к ней этой ночью, она никуда не собиралась.

Просидев, отбывая наказание, взаперти около месяца, она вдруг взяла и сорвалась в один момент. Последнее время Коля ко многим вещам относился с подозрением, и это событие не стало исключением.

К пятому этажу он немного привык. Здешняя разруха больше его не шокировала. Тем более днем, когда все утопает в лучах и выглядит скорее чудесным, нежели зловещим. Однако комната с манекенами даже ему по-прежнему не нравилась.

Вначале Коля попросту прикрыл эту дверь, чтобы лишний раз на них не смотреть, но от этого стало только хуже. Всякий раз ему чудились доносящиеся оттуда голоса и движения, и он оставил дверь открытой, чтобы точно видеть, что в комнате ничего не происходит. И вот теперь, окинув ее пространство беглым взглядом, он удивленно остановился.

Манекены не только изменили свои места, но, что самое странное, оказались переодеты. И если раньше на них были темные плащи, то сейчас их наряды напоминали каталог моды шестидесятых-семидесятых годов.

Они стояли, словно пассажиры, поджидающие автобус, в непринужденных, но закрытых позах, а их пластиковые блестящие лица были обращены к окну, будто бы бросая немой вызов человеку, смотрящему из окна в доме напротив.

Интересно было бы встретиться с ним и расспросить, кто это здесь так развлекался, но у Коли и без того хватало вопросов.

Шутливо помахав в окно, он поспешил дальше по коридорам, чтобы успеть вернуться к себе до прихода Люси и ничего не объяснять. Иначе сестра снова назовет его параноиком и не воспримет его рассуждения всерьез.

Перед дверью в квартиру Таты он остановился и постучал. Немного обождал и заколотил снова, чтобы удостовериться, что ее точно нет дома.

Квартира действительно оказалась пуста, в этом он смог убедиться в следующие десять минут, обойдя каждую комнату и заглянув под каждую кровать, за каждую штору и проверив каждый шкаф.

Более того, обследовав все, Коля не обнаружил ни следов поспешных сборов и стремительного бегства, ни следов борьбы, что он тоже интуитивно допускал.

Чашки после их вчерашнего чаепития были вымыты, на кухонном столе остался лежать блокнот.

«Я не разговариваю не потому что не могу, а потому что не хочу. Писать тем более», – еще раз перечитал он.

Связано ли ее исчезновение с его посещением и их разговором?

Но что такого он, собственно, сказал? Обвинил, как бы выразилась сестра, в меркантильности? Ну и что с того? Какое вообще Тате дело до его мнения?

Коля подозревал, что разгадка данного происшествия, скорее всего, связана с Корги.

Он не пришел на обед, а Тата уехала. Что-то наверняка объединяло эти два события?

Коля тихо вышел из квартиры и закрыл дверь. Ему не хотелось, чтобы кто-то знал, что он заходил к ней, однако, не успел он сделать и пары шагов, как позади него раздался резкий инквизиторский оклик:

– Что ты здесь делаешь?

Козетта стояла внизу лестницы, между четвертым и третьим этажами, и смотрела испепеляющим взглядом.

– Ищу Тату, – честно признался Коля, потому что любые отмазки прозвучали бы нелепо.

– Зачем?

– Странно, что она уехала.

– А тебе какое дело?

– Просто. Волнуюсь.

– С чего бы? – продолжала допрос повариха.

– Мы в некотором смысле подружились.

– В каком это некотором?

Ее требовательность отрезала пути к отступлению.

– Общались, разговаривали…

– Разговаривали? С Татой?

– Я так образно выразился. – Почувствовав себя загнанным в тупик, Коля перешел в наступление: – А почему она так неожиданно уехала?

– Она мне не докладывала.

– Но вы наверняка знаете, что происходит.

– А происходит то… – Козетта выдержала многозначительную паузу. – …То, что Олегу Васильевичу становится хуже и некоторые решили воспользоваться его беспомощностью.

Коля задумался. Какой смысл ссориться с умирающим человеком, если в дальнейшем рассчитываешь на его благосклонность?

– Вы имеете в виду Корги? – нарочно спросил он, надеясь на бо́льшую откровенность, но Козетта лишь передернула плечами и недовольно пробурчала:

– Все вы тут хороши. Будь у меня развязаны руки, я не церемонилась бы. Но в отличие от остальных я слишком уважаю и ценю Олега Васильевича, чтобы