берет мои губы в быстрый и крепкий поцелуй, прежде чем снова опуститься на мою шею. С каждым хрустом конфетного ожерелья он трется о мои трусики, пока я не убеждаюсь, что его ждет огромное мокрое пятно.

Я провожу руками по его спине и вниз к бедрам. Я твердо намерена устранить тонкие барьеры между нами, но у Джордана другие идеи. Он снова целует мое тело, пока его губы не скользят по моим трусикам. Его палец бежит с удручающе медленной скоростью от бедренной кости к бедренной кости, едва скользя под тканью.

Мои бедра выгибаются вверх. Мне нужно больше. Наконец он отдает его мне. Его рука скользит мне под трусики. Когда его пальцы достигают моего клитора, меня пронзает толчок. В медленном, устойчивом ритме он работает со мной, пока я не извиваюсь под ним.

Только тогда он стягивает с моих ног трусики. Он подносит их клубком к лицу и вдыхает. Моя киска пульсирует.

— Я так близко, что это причиняет боль.

— Я держу тебя, милашка Дейзи. — Его плечи толкаются между моими ногами, и он целует мой клитор.

— О Боже. — Моя голова запрокидывается назад.

Он раздвигает мои ноги еще дальше и просовывает в меня свой язык, а затем поднимает его вверх. Он сосет и лижет, такие же жёсткие, требовательные поцелуи, к которым я уже привыкла.

Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так хорошо и так… обожаемо. Именно в этот момент я отказываюсь верить, что и с ним когда-либо было что-то подобное. У нас есть нечто “большее”.

Когда я кончаю, крича в безмолвную ночь, он лишь продолжает крепко держать меня, пока мое тело дрожит. Я вижу звезды. Не те, что в небе, хотя их, вероятно, можно было бы увидеть, если бы я могла открыть глаза.

Он еще раз целует меня ниже пупка и ложится рядом со мной.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбается и определенно доволен собой. Я тоже им очень довольна.

Он поднимает мои белые трусики и позволяет им свисать с кончиков пальцев. — Сохраню это. Надеюсь, у тебя есть еще.

— Ты их не сохранишь. — Я хватаю их, а он держит их подальше от меня и целует меня. Он играет нечестно, но я особо не жалуюсь.

Он перекатывается на меня. Его боксеры все еще на нем, и я натягиваю их, желая увидеть и почувствовать его целиком.

Он наклоняется в сторону, снимая их. И, наконец, мы оба обнажены. Мои пальцы обхватывают его, и его глаза закрываются. Его челюсть сгибается. Это единственный признак того, что он изо всех сил пытается оставаться на месте. Но он позволяет мне получить это. Он не двигается, пока я осторожно глажу его.

Его кожа теплая, когда я подношу к ней губы. Мышцы сокращаются, и его грудь поднимается и опускается вместе с дыханием.

Он убирает мои волосы с моего лица, обхватывает мою шею сзади и целует меня в лоб, и это самое нежное чувство за тот момент, когда я ожидала от него чего-то иного, кроме нежности.

В вспышке уверенности, позже я отнесу это к «Огненному шару», я отталкиваю его назад и оседлаю его. Теперь, когда я здесь, я чувствую себя неуклюжей. Так продолжалось до тех пор, пока я не обнаружила, что он смотрит на меня так, как я видела только в кино. Он — мистер Дарси на танцполе, приковывающий меня взглядом, который можно описать только как тоску.

— Презервативы у меня в бумажнике, — говорит он, кладя обе руки мне на бедра.

Мое сердце бешено бьется, когда я достаю его бумажник из заднего кармана джинсов. Из верхушки торчат три презерватива, и я поднимаю полоску.

Он забирает их у меня, отрывает один и бросает его и свой бумажник обратно на нашу кучу одежды. Его рот накрывает мой, он рвет фольгу и прикрывается.

— Ты готова, Дейзи?

На этот раз никакой милашки Дейзи. Никаких поддразниваний. Он проверяет, действительно ли я хочу это сделать.

Кивнув, я поднимаюсь, чтобы он мог расположиться подо мной. Я опускаюсь на него медленно, дюйм за дюймом. Слёзы наворачиваются на мои веки, когда он растягивается и наполняет меня.

Его руки на моих бедрах направляют меня — подушечки больших пальцев скользят по моей коже в успокаивающей ласке.

Когда он похоронен внутри меня, я кладу на него весь вес и позволяю своим глазам закрыться.

Он садится и целует меня. — Все в порядке?

— Божественно. — Мои мышцы вокруг него сжимаются, и он издает гортанный стон.

— Хорошо. — Он слегка шлепает меня по заднице, прежде чем лечь на спину. — Поступай со мной по-грязному, милашка Дейзи.

Его руки снова лежат на моих бедрах, и он очень легко задает ритм. Вверх и вниз по его толстой длине. Блаженство висит надо мной так близко, что я чувствую его вкус, но я не хочу, чтобы это закончилось.

Джордан, должно быть, подумал то же самое, потому что он обнял меня за талию и развернул нас, так что он оказался сверху. Игривая мягкость его лица исчезла, и ее заменила твердая челюсть и скулы, которые выглядят так, словно ими можно резать стекло.

Он протягивает руку между нами, чтобы прикоснуться ко мне. Мои ноги раздвигаются, и он погружает в меня один палец, а затем два. Он их убирает, и их место занимает головка его члена. Я вдыхаю, наполняя легкие воздухом и удерживая его, пока он не окажется глубоко внутри.

— Милашка, милашка Дейзи, — шепчет он мне в губы.

— Я не милашка.

— Это так, — настаивает он. — И это самая горячая вещь.

Затем он прижимается своим ртом к моему. Наши языки переплетаются со стонами. Каждый толчок становится сложнее и настойчивее. Он целует меня в шею и цепляется за мое ожерелье из конфет, съедая их одну за другой, входя в меня.

Мое желание — это безумная и осязаемая вещь. Я цепляюсь за него, подгоняя его невероятно быстрее и сильнее, пока все нервные окончания не взрываются.

Когда я сжимаю и пульсирую вокруг него, он находит свое блаженство. Его бедра медленно двигаются, а губы скользят по моей коже. — Милашка Дейзи. Такая чертовски милашка.

* * *

Мой подбородок лежит на груди Джордана, а его пальцы рассеянно скользят вверх и вниз по моему позвоночнику.

— Скажи мне еще раз, почему мы не делали этого каждый раз, когда ты был здесь?

Он лениво улыбается мне. Он устал. Думаю, он сегодня играл в хоккейный матч.

Я сажусь. — Возможно,