litbaza книги онлайнРоманыАзарт среднего возраста - Анна Берсенева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 78
Перейти на страницу:

– На каких фотках? – машинально переспросила Варя.

– А как я, по-твоему, тебя здесь нашел? Заказал – за тобой проследили. Заказал бы по-другому – грохнули бы, – довольно ухмыльнулся он.

Варя встала с пола. Отряхнула юбку. Скомкала впереди блузку, закрывая грудь.

– Я не рожу тебе детей, – сказала она. – Я их лучше совсем никогда не рожу, чем тебе.

– Да я и не настаиваю, – пожал плечами он. – Я тебе просто сообщил свою позицию.

– Не смей сюда больше приезжать, – сквозь зубы выговорила Варя.

– А то что? Удавишь меня бельевой веревкой? – усмехнулся Олег. И догадливо добавил: – Или в речку кинешься, чтобы подлецу не доставаться? Учти, если собираешься в речку, – это твое личное дело. Меня это нисколько не шокирует. И рыдать, каясь над твоим гробом, я не буду.

– Я тебя не прошу рыдать, – устало сказала Варя. – Я тебя прошу уйти.

Она в самом деле не чувствовала ничего, кроме усталости. Ну, изнасиловал бывший муж. То есть по документам даже и не бывший, а настоящий. Это, конечно, противно. Ну так разве вся ее прошлая жизнь с ним была ей приятна?

Варя довольно быстро поняла, что ошиблась, выйдя за него замуж. Да в первую же неделю совместной жизни она это поняла. Даже в первую брачную ночь, которая в самом деле оказалась для нее первой – до Олега мужчин у нее не было… Кажется, он догадывался об этом с самого начала их знакомства, потому и взял ее замуж, даже не попробовав, что она собой представляет в постели. Он любил сексуальные сюрпризы; так он говорил. Что ж, Варя со своей стародевственностью оказалась для него именно таким сюрпризом. В этом она не обманула его ожиданий, и, наверное, именно поэтому он никак не оставит ее в покое.

Она устала от его напора. Устала от каменных стен, сильных мужчин и хозяев жизни. У нее больше не было сил им сопротивляться. Но и отдаваться им она не хотела. Тупик. В самом деле, хоть в речку головой.

– Ладно, ухожу. – Олег поднялся с кровати, застегнул брюки. – А все-таки я тебе докажу, что ты ошиблась, – произнес он уже у двери. И добавил примирительным тоном: – Подумай, Варвара. Худой мир лучше доброй ссоры. Народная мудрость. А ты же у нас человек из народа.

Хохотнув на прощанье, Олег вышел из комнаты.

Стоя у окна, Варя смотрела, как он идет к машине, как водитель распахивает перед ним дверцу такого же тяжелого, как хозяин, джипа… И как она не услышала, что он подъехал к дому?

«А хоть бы и услышала, – все с той же каменной усталостью отвращения к себе подумала Варя. – И что, в подпол полезла бы прятаться?»

Дождавшись, когда машина мужа скроется за поворотом улицы, она спустилась вниз. На ногах у нее были высокие вязаные носки – она всегда носила их дома. Но ступеньки все равно скрипели под ее шагами. В их скрипе Варе слышалось теперь одно лишь уныние.

– Уныние – смертный грех! – громко сказала она ступенькам.

Про смертные грехи Варя знала с детства. Бабушка Ксения верила в Бога так же естественно, как дышала или рисовала свои эскизы. Да это и было для нее естественно: и отец ее, и дед были священниками. Уже когда выросла, Варя догадалась, что бабушка потому и уехала еще перед войной из Москвы на Кольский полуостров – чтобы не арестовали. Здесь много было ссыльных, и она, наверное, хотела среди них затеряться.

Варя сунула ноги в галоши, накинула на плечи цветастый платок и вышла в сад.

Она любила этот сад во всякое время года, но весною он был особенно хорош. Как дорога сюда нравилась Варе летом из-за цветущего иван-чая, так сад нравился ей весной из-за цветущей сирени. Сирени здесь, то есть не в одном Варином саду, а по всему городу, было так много, что она придавала местам, где росла, вид запущенности и свободы. В Варином саду она была в основном белая – и махровая, и обычная, с четырьмя лепестками, среди которых можно было искать «пятерочки» на счастье. И пахла она так, что, если ночью распахнуть окно, то кружилась голова.

На Кольском сирени было мало, и зацветала она поздно, почти в июле, и совсем не пахла. Наверное, поэтому Варя до сих пор и не могла привыкнуть к этой вот бескрайней сирени и к ее кружащему голову запаху.

Но сейчас голова у нее не кружилась, хотя она стояла в саду над спускающейся к реке тропинкой, обсаженной сиреневыми кустами. Старые, но не выродившиеся, а, наоборот, окрепшие, они мощно высились с обеих ее сторон.

«Вот точно так же я на тропинке стояла, – ни с того ни с сего подумала Варя. – Тогда, ночью».

Все время она вспоминала ту тропинку, все время! Конечно, из-за медведя. Она все время себе это твердила: конечно, из-за медведя. Но мужчина, который появился на этой тропинке, и все, что было потом, – как он позвал того жуткого шатуна к себе, и его выстрел, и зверь бросился к нему, но упал замертво раньше, чем успел навалиться на него всей своей шатуньей тушей, – все это сразу вставало у Вари перед глазами. И не перед глазами даже, а в мысленной памяти. Там все по-другому было, в ее мысленном мире; там она видела все точнее и глубже, чем в действительности.

Но теперь она тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. И почему ей кажется главным то, что другие люди видят только краем глаза, как иван-чай из окна электрички? Почему она думает о том, что не может иметь в ее жизни никаких последствий? Не нужно ей все это! Не нужен выдуманный мир, от которого в действительности нет никакой пользы.

«Что-то во мне не так, – подумала Варя. – Что-то внутренне не так, изначально. По сути! Но что, что?..»

Что в ней было не так, откуда это изначальное «не так» пошло, этого Варя не знала. Только догадываться об этом она могла, извлекая свои догадки из полузабытых воспоминаний и догадок же детства.

Глава 3

Ксении почему-то казалось правильным уйти вот именно в никуда.

Это не было желанием красивого жеста. Жесты, любые, вообще были ей чужды, и, сознавая многие свои недостатки, этого она за собою не знала.

Да, впрочем, внутренне ей было понятно, почему хочется уйти вот так, в неведомое, не имея даже прибежища. Все-таки она надеялась на Божью помощь, как надеялась на нее всегда. А как же можно на нее надеяться, если ловко складываешь свою жизнь сама? Да еще в таких обстоятельствах, когда не устраиваться надо, а лишь рыдать в отчаянии…

Рыдать Ксения не умела. Она плакала, позволив отчаянию овладеть собою, только один раз в жизни – когда умерла бабушка и уехала навсегда за границу единственная ее подруга Эстер, Звездочка; это случилось в один день. И в тот же день, вернее, в ту же ночь она сказала Игнату – задыхаясь прошептала, обхватив его за шею: «Я ни в чем больше тебе не откажу! Ты один у меня остался, один…»

Может, тоже лишь от отчаяния она сказала ему это? Ксения не знала. Она смутно помнила все, что было потом, – первую их ночь, когда ее била такая дрожь, что она не могла даже раздеться перед ним, а Игнат успокаивал ее и говорил, что не надо ей раздеваться, не надо, потом, потом…

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?