— Это точно. Зачастую пациенты толком и объяснить не могут, что у них случилось.

Вдруг Катя остановилась в нерешительности., словно учуяла что-то. Затем сделала несколько неуверенных шагов в сторону остановившейся метрах в сорока машины скорой помощи. Там, за кустами уже стояла машина милицейская «пятерка». Собирались редкие прохожие и зеваки, но территорию оцепили лишь частично.

— Ты куда? — спросил я, шагнув за ней. — Кать, чего ты там увидела?

— Что-то случилось! Пойдем, посмотрим?

— А зачем? — недоуменно спросил я. — Обычно, когда скорая и милиция приезжают на одно и то же место, то ничего хорошего там не бывает. Ну, ладно…

Идея была нехорошая, но разве я мог удержать ее⁈

Мы направились вниз по улице и уже через несколько десятков метров оказались на месте. Там, в небольшой канаве у кустов сирени лежало распростертое тело девушки. И хотя место еще не успели толком оцепить, было очевидно, что она мертва. Туда-сюда сновали врачи и милиционеры, а над телом склонился врач. В какой-то момент Катя пригляделась и увидела ее лицо.

— О боже! — вдруг вскрикнула она, закрыв лицо руками. — Это же Настя!

— Что за Настя? — недоуменно спросил я, бросившись к девушке.

— Моя близкая подруга!

— Снегирев! — вдруг рявкнул обернувшийся на крики старший лейтенант. — Убери посторонних с места происшествия! Черт возьми, да не стойте вы!

К нам тут же направилось двое милиционеров, чтобы вывести из зоны оцепления.

— Вот дерьмо… Идем… Идем! — я тут же оттянул девушку в сторону, чтобы она не видела того ужаса. Труп на улице само по себе страшно и неприятно, а когда это родственник…

А в следующие несколько секунд я заметил быстро приближающуюся справа машину. Это был специальный Рафик «2203». Скрипнув тормозами, машина остановилась поперек проезда, еще больше перекрыв видимое пространство. Судя по специфической надписи на боку, на место происшествия прибыла следственная группа. А среди них был и отец Кати.

— Папа! — взвизгнула девушка и бросилась к майору, вырвавшись из моих рук.

— Дочь? — искренне изумился майор, увидев рвущуюся к нему Катю. Тут же дал команду бросившемуся за ней полноватому сержанту. — Пропустите ее!

Девушка, рыдая, подбежала к офицеру, тот обнял ее, а сам тревожно посмотрел в сторону лежащего в канаве тела. Затем шумно выдохнул и мягко повернул ее в сторону служебной машины, откуда уже выбрались сотрудники следственной группы с чемоданами в руках.

Дальше все как-то завертелось, закрутилось. Меня отстранили в сторону, но спустя несколько минут, бочком-бочком, я тоже подобрался поближе. Посадив заливающуюся слезами Катю в машину, он направился к телу и вдруг увидел меня, коротко кивнул головой.

В общем, какое-то время мне удавалось находиться рядом и слышать часть разговоров. Потом меня снова прогнали, и мне пришлось отойти метров на двадцать, держа в поле зрения отца девушки.

Сотрудники оперативно-следственной группы все осматривали, фотографировали, искали улики. Майор то крутился рядом, иногда отдавая указания подчиненным, то куда-то пропадал. Над телом убитой работал отдельный фотограф.

Когда стало тише, а тело упаковали в черный полиэтиленовый мешок и загрузили в машину скорой помощи, ко мне подошел озадаченный отец Кати, с хмурым лицом и побледневшим лицом.

— Как вы тут оказались? — негромко спросил он, доставая сигарету.

— Гуляли, — честно ответил я. — Возвращались с трамвайной остановки, а тут скорая помощь проскочила прямо перед нами. Катя отчего-то заинтересовалась и потащила меня туда посмотреть. Ну а дальше все понятно.

— Ясно! — вздохнул майор, закуривая. — Она тебе сказала, кто это? Понимаешь, что вообще случилось?

— Да я вроде не дурак. Убийство. А та девушка, это одна из подруг Кати.

— К сожалению, да. И теперь мне как-то нужно сообщить ее родителям о том, что их девятнадцатилетнюю дочь изнасиловали и убили.

— Еще и изнасиловали? — переспросил я. — Как вы это определили?

— Да все и так видно, не нужно быть гением. Конечно, экспертиза потом подтвердит… На ней платье изорвано, нижнего белья нет. Гематомы, ссадины. И это уже не первый случай. У вас во дворе совсем недавно случилось подобное. Разница всего несколько дней, а все то же самое.

— Думаете, это все взаимосвязано?

— Почерк тот же. Ее задушили. Какая-то тварь насилует молодых девушек, а потом убивает их. А тела разбрасывает по всему району… — отец Кати вдруг осекся. Видимо сообразил, что сказал слишком много, чего мне знать не следовало. — Так! Ты от меня ничего не слышал, ясно?

— Сергей Викторович, само собой! Язык за зубами держать умею! — твердо ответил я, давая понять, что мне можно доверять. Про себя отметил, что это действительно серьезный момент — маньяков в восьмидесятые-девяностые годы хватало. Один Чикатило чего только стоит. Неужели на Юбилейном завелся маньяк-насильник?

— Ладно. Вижу, парень ты нормальный, но на всякий случай предупреждаю! А то по городу паника пойдет! Это уже четвертый случай! — взвесив все за и против, продолжил майор. — И все они произошли либо на Юбилейном, либо на окраинах складского района. И всегда все одно и то же. Изнасилование и убийство удушением. Мне за Катю страшно…

— Понимаю. Думаете, что за этим могут стоять те, от кого я ее спас в прошлый раз?

— Нет, не думаю. То были обычные уличные гопники, а тут орудует настоящий маньяк, прожженный и безжалостный. И у нас ничего на него нет.

Повисла напряженная пауза. А я вдруг понял, что это хороший повод добавить себе репутации.

— Вы знаете, Сергей Викторович… — начал я, подбирая нужные слова. — Я мог бы попробовать вам помочь в этом деле. Негласно, само собой.

— Да? — тот покосился на меня изумленным взглядом. — И как же?

— Ну… Я мог бы быть полезен как тайный наблюдатель? Глаза и уши. У меня аналитический склад ума, а это уже хорошо. К тому же, я не хочу, чтобы с Катей что-то случилось.

— А ну-ка, поподробнее здесь!

Я хотел было объясниться, но тут задняя дверь Рафика приоткрылась и оттуда высунулся какой-то старлей:

— Сергей Викторович, нужно ехать!

Майор взглянул на часы, затем кивнул.

— Так, Антон! — он обратился ко мне, отбросив недокуренную сигарету в сторону. — Давай-ка завтра подойдешь ко мне в отделение и расскажешь поподробнее?

— Договорились!

Мы пожали друг другу руки,