Ладони ее заскользили вверх по его спине под рубашкой, и Индия шепнула ему в самое ухо:

– Я не девственна…

Вновь она шепчет – но, если рассудить здраво, какая женщина стала бы кричать в голос о своем бесчестье?…

Индия не привыкла лгать, а солгать Торну оказалось необычайно тяжело.

Несколько минут он молча смотрел на нее. Наконец спросил:

– Мне надлежит отыскать негодяя и убить его за то, что он взял тебя без твоего согласия?

Индия отрицательно замотала головой. Что-то вдруг неуловимо переменилось между ними. Торн пошевелился, подавшись навстречу ей – едва заметно, но это было так сладко, что по телу девушки прошла судорога.

– Я не буду делать этого в гамаке, – заявил Торн. Губы его коснулись ее скулы, и Индия ощутила нежную ласку его языка.

– Хорошо, – еле слышно пробормотала она.

– Впрочем, в гамаке мы можем начать, – нежно промурлыкал он ей на ушко. Так, должно быть, мурлычет лев. Рука его скользнула по ее ноге уже без всякого колебания – уже не лаская, не гладя, не поддразнивая… Пальцы его проникли в ее святая святых – туда, где еще никто, кроме нее самой, ее не касался.

Теперь пальцы его проникали в шелковистую влажность, уже не спрашивая разрешения. Тело ее словно объяло пламя – Торн безошибочно нащупал заветную точку. Индия раскрыла рот, чтобы закричать, но он закрыл ей рот поцелуем. И от этого поцелуя в сочетании с ласками его руки Индия извивалась под ним, задыхаясь… Ногти ее царапали его спину – она думала лишь о том, что жаждет ощутить вес его тела, хочет почувствовать, как он…

Палец Торна проник в ее лоно – и Индия оторвалась от его рта, потому что вся пылала, потому что сладкие стоны рвались наружу из груди…

И она испытала блаженство. Вот так… в гамаке. То удовольствие, что она испытывала наедине с собой, в темной спальне, ни в какое сравнение не шли с тем, что она ощутила сейчас, подле Торна, чувствуя рядом его мощное тело, в качающемся гамаке, чувствуя на губах его поцелуи, а во рту его язык…

– Торн, – выдохнула она, не понимая толком, что хочет сказать. – Торн!

Он убрал руку, гамак слегка накренился. И вдруг она ощутила наконец вес его тела – Торн навис над ней и приник к ее губам обжигающим поцелуем, полным откровенного желания. И она воспламенилась вновь! Да, она только что достигла блаженства, но тело ее вновь трепетало, сердце колотилось, а руки блуждали по его спине. Инстинктивно она выгнулась ему навстречу, влекомая его мощью, его жаром…

Торн оторвался от ее губ, но Индия была уже вне себя – из груди ее рвались хриплые стоны. Торн запустил руку в ее роскошные волосы и притянул ее ближе, скользнул губами по ее губам… Гамак раскачивался, и тело Торна касалось тела Индии в том же восхитительном ритме. Из ее горла вырвался вскрик…

– А вести себя потише ты не можешь? – Глаза Торна опасно блеснули. – И здесь ты не в силах смолчать…

Индия не знала, что отвечать. Рассудок ее туманился, она лишь молча любовалась его четко очерченным ртом. Подавшись вперед, она лизнула его нижнюю губу.

Веки его опустились, и Торн сам ответил на свой вопрос:

– Никогда. Ведь в этом вся ты, не правда ли, Индия? Всему, что ты делаешь, ты отдаешься всем своим существом. В отличие от некоторых других…

Индия сейчас уверена была лишь в одном: ее абсолютно не интересовало, как ведут себя другие женщины. Она не желала, чтобы ее с кем-то сравнивали. Она чувствовала себя одновременно удовлетворенной и не насытившейся, вкусившей лакомства и все еще голодной…

– Я могу вести себя тише воды, ниже травы, – прошептала она.

Губы Торна скривились в усмешке. Он шевельнул бедрами, гамак качнулся, и тело его очутилось как раз меж ее ног. Из горла Индии вырвался стон.

– Ты солгала, – произнес он, склонившись и целуя ее в шею. – Женщин, подобных тебе, ничтожно мало, Индия.

– Не надо о других, ради бога! – раздраженно вскричала она. – Так мы все-таки займемся любовью в гамаке?

– Нет.

Сердце Индии ушло в пятки, а рука, ласкавшая его спину, судорожно отдернулась.

– О-о-о…

– Мы займемся этим в моей постели, – прошептал он. – В той самой красной спальне, которую ты так заботливо отделала для меня…

– Нет! Я не могу… в твоей постели!

Торн хихикнул, отчего гамак вновь качнулся, а по телу Индии пробежала сладкая волна.

– Еще как можешь!

– Заниматься этим в твоей спальне было бы… дурно…

– Отчего же дурно?

Было поразительно, что гамак еще не перевернулся и оба они не рухнули на траву. Торн вновь оттянул вниз корсаж, и ее пышная грудь обнажилась. Торн накрыл ее ладонями и склонил голову. Волосы упали ему на лицо, и Индии не видно было, что он делает.

Но она прекрасно это чувствовала. Дыхание ее вновь сделалось прерывистым, но она все еще пыталась протестовать:

– Твоя спальня предназначается для твоей жены… то есть она для супругов! А поскольку мы с тобой не… то есть это лишь на одну ночь, то…

Торн поднял голову и большим пальцем слегка надавил на розовый сосок. Индия пискнула.

– Я не могу заниматься с тобой любовью под открытым небом, Индия. Остается лишь моя комната.

Он легко вскочил с гамака и сдернул с него Индию, подхватив ее на руки. Потом поставил на землю.

– Только не в доме! – еле выговорила она.

– Почему бы и нет?

– Но я же уже сказала, этот дом… спальня предназначена для вас с женой, это супружеское ложе, – вновь стала путано объяснять Индия, силясь прочесть выражение его глаз. – Со временем с этой комнатой будет связано много воспоминаний, и я не желаю, чтобы хоть какое-то из них было…

Торн улыбнулся иронично:

– Леди Ксенобия Индия Сент-Клер, вы хотите сказать, что мне не дозволяется привести в Старберри-Корт любовницу?

– Именно это я вам и пытаюсь объяснить. – Индия скрестила на груди руки. – Я создала для вас дом. И вы не должны его запятнать!

– Запятнать?

Индия почувствовала себя вдруг старой брюзгливой ханжой. Да что там, она просто смешна! И неужели она на самом деле позволила мужчине запустить руки ей между ног? Да еще на улице! Похоже, позволила… и ей нет прощения!

Она отряхнула юбки, смирившись с тем, что из прически наверняка повылетали все шпильки.

– Полагаю, нам стоит… – начала было Индия с достоинством, но вдруг слабо пискнула, потому что Торн, подхватив ее под коленки, перекинул через плечо и пошел вниз по склону. – Отпусти меня! Торн!

Но он лишь смеялся:

– До домика привратника рукой подать. Кстати, заруби себе на носу: я не из тех, кто, женившись, обзаводится любовницами. И еще нелишне тебе знать: я никогда не занимаюсь любовью без «французских писем» [10], так что ты не рискуешь родить от меня нежеланное дитя!