прав: я не беззащитный ребенок. А значит, самое страшное, что мне грозит…

– Даркблум! Со мной!

– Дэваль, ты серьезно?! – взвыла я. – Ты не можешь врываться сюда и портить мне свидание!

Сейчас в окно полетит кто-то незапланированный.

Но Дэваль снова сумел удивить:

– Самаэль велел всем стражам быть в архиве. Проблема с балеопалами.

Я витиевато выругалась. Ридж нахмурился:

– Что за проблема с балеопалами?

– Это дело стражей, Каттингер, – буркнул Дэв. – Тебе известно, что такое тайна?

– А тебе известно, что такое сестра, Грейв?

– Стоп! – Я взвилась с места и, схватив куртку, понеслась к выходу. – Вот здесь стоит остановиться. Ридж, спасибо за вечер, но дело действительно важное. Будем считать, я должна тебе половину свидания в другой раз.

– Две трети.

– Потом поторгуетесь, Аида, у нас десять минут на дорогу! Они не выпустят меня без напарника.

Надо же, а раньше выпускали. Самаэль действительно король воспитательной иронии и повелитель наставительного сарказма.

– Будь осторожна! – крикнул мне вслед Ридж.

Надо сказать, было приятно.

– Что именно случилось, он сказал? Балеопалы позвали нас? Снова кого-то убили? Вы нашли того, кто это сделал? Что мы сейчас будем делать, прочесывать их скалы или что?

Дэваль угрюмо молчал, не желая говорить там, где нас могли бы подслушать. Мы вышли из дома и спустились к реке, а потом двинулись в сторону архива. Примерно на середине пути Дэваль вдруг сбавил шаг.

– Эй, ты чего? – Я мельком взглянула на часы на башне вокзала. – Опоздаем.

– Не опоздаем.

– В каком смысле? Дэваль, что происхо…

И тут я догадалась. Осознание ударило меня пыльным мешком по голове. И я, не стесняясь, передала удар дальше. Два раза.

Дэв смешно, как мальчишка, пригнулся, чтобы не получить подзатыльник в третий, но я влепила ему пощечину и почти решила откусить нос. Потом подумала, что продуктивнее будет просто уйти.

– Скотина! Такими вещами не шутят! Знаешь сказку о мальчике, который все время кричал «волки»? В следующий раз пойдешь в дозор в компании своей тетушки-сколопендры! Я возвращаюсь на свидание. Если ты его испортишь еще раз…

– То что? – ухмыльнулся гад. – Что ты мне сделаешь? Кому пожалуешься? Сошлешь меня в Аид, Повелительница?

– Знаешь что… Катись куда хочешь.

С этими словами я развернулась в надежде, что еще не поздно вернуться к Риджу и остаток вечера порыдать о том, как я задолбалась жить с идиотами, у него на диване.

Но Дэваль схватил меня за руку.

– Стой! Не уходи. Надо поговорить.

– Поговорим завтра. А еще лучше никогда. Мое любимое время для унылых разговоров.

– Да ты же не хочешь возвращаться на это идиотское свидание! – взорвался он.

– Я сама способна разобраться, чего хочу!

– Очевидно, нет, потому что ты согласилась, только чтобы выбесить меня.

– Как хорошо, что ты справился всего за полсвидания! У меня осталась еще целая половина.

– Две трети, – поправил Дэваль явно прежде, чем успел подумать. И улыбнулся.

Ненавижу, когда он улыбается!

Потому что это определенно запрещенный прием. У него красивая улыбка, а еще он так редко это делает, что я порой забываю, что вообще умеет. Он улыбается почти незаметно, лишь уголками губ, но когда делает это – у него теплеет взгляд. Интересно, замечает ли кто-то еще, что вокруг как будто становится больше красок?

– Ну и что за унылый разговор ты задумал?

– Решил, что нам пора зарыть топор войны.

– И я должна подчиниться? Ведь ты подумал и мы решили?

– А ты хочешь и дальше воевать?

– Позволь напомнить, Дэваль, что воюешь со мной ты. С самой первой встречи. Ты отправил меня на ржавом вагончике к Пределу.

– Просто порадовал папу визитом дочки.

– Пытался заставить меня стирать твою куртку.

Дэваль заботливо поправил на ней воротник.

– Но ты облила меня с балкона. И забрала куртку себе.

– Это компенсация за вагончик.

– Если тебе понадобится что-то еще из моей одежды, не нужно выливать на нее коктейль, просто попроси.

– Ты облил меня вином на Маскараде.

– Это компенсация за куртку.

Я недовольно засопела.

– Давай признаем: мы умеем портить друг другу жизнь. И идем практически вровень. Я чуть впереди.

– Это почему это ты впереди?

– Я же сорвал твое свидание.

Крыть было нечем. Я села на перила набережной и задумчиво посмотрела вдаль, где виднелись три дурацкие пальмы, созданные на занятии.

– Скоро ты станешь Повелительницей. Как ощущения? – спросил Дэваль.

– Отвратительные. Я понятия не имею, что делать с вашим миром. Не могу в него влюбиться. Не могу стать здесь своей.

– Придется. Других миров для тебя у нас нет.

– Значит, я бы хотела что-то изменить. Сделать Мортрум… светлее. Живее. Ярче. Чтобы душа попадала в мир, в котором хочется измениться, а не удавиться. Понятия не имею, как это сделать, если умеешь только выращивать лимоны и пальмы. Но попробую научиться.

Я покосилась на Дэва. Он с задумчивым видом смотрел куда-то вдаль, на воду.

Хотелось так много ему сказать. Что мне не нужен статус, предназначавшийся ему, и уж тем более не нужна любовь его отца. Что я никогда не пойму Вельзевула, вдруг переставшего любить своих детей. Что, если вдруг однажды у меня будут дети или те, кого я смогу назвать детьми, я буду любить их, даже если они натворят что-то ужасное. Что хоть я и не знаю своего настоящего отца, уже ненавижу его за кровавые полосы на спине, которые до сих пор снятся в кошмарах.

Но я молчала. Отец – тот, который вырастил меня на Земле, – несмотря ни на что, многому меня научил. Но не успел научить втягивать иголки и быть хорошей.

– Нам придется быть рядом. Повелительница и ее страж.

– Мне не нужна свита. Я не собираюсь держать возле себя тех, кого это мучает.

– У тебя не будет выбора. Тебе нужны Селин, Сэм, Харон, я. Даже если ты будешь нас ненавидеть. Любить. Жалеть. Тебе все равно придется держать нас рядом. Ты же слышала балеопалов. Один из нас предал Повелителя, поднял руку на смертное существо, использовал его магию для своих целей. Ты должна держать всех, кто обладает такими способностями, рядом. Но при этом не можешь никому доверять.

– Даже тебе?

– Даже мне.

– Ну, – я невесело хмыкнула, – мне ты доверять можешь. Я бы точно не смогла убить балеопала и вырезать ему сердце. И кто остается?

– Я, отец, Сэм, Селин, Харон, Ева, парочка судей, пожалуй. Самое сложное – проход в тот мир. Таким даром обладает только Селин, но она не смогла бы убить балеопала. Если считать виновной ее, значит, есть второй. А если принять, что Селин ни при чем… мы уже видели, что порталы могут открываться и без ее участия. Ну или она это отлично скрывает.

– Ладно, и зачем кому-то из твоего списка убивать балеопалов?

– Просто навскидку: четверо из списка ненавидят моего отца, трое – считают, что наказание для Лилит было слишком суровым. Про Харона ничего толком не знаю, как и про судей. Но допускаю, что Вельзевул и им мог вывернуть нутро наизнанку. К тому же мы еще