Интерлюдия: Леонард.

Величественный сад. Своей красотой он затмевал любое сооружение этого города, а возможно и всего мира. От Моря до моря, а может быть и до самого края земли… Буйство зелени и красок. Высший дар бога земли Элиль, правда сотворенный руками людей. Воистину прекрасное сооружение, было настоящим гением науки, а значит и бог Энки приложил свою длань к его созданию. Шкивы и заборные каналы, громадные вращающейся лопасти, что мягко но неотвратимо накачивали резервуары чистой водой. Ну а после, она сквозь специальные каналы стекала в оросительные сооружения.

Все это чудо находилось в каких-то ста шагах от его с учителем дома врачевания.

Высокий, повидавший жизнь мужчина двадцати трёх лет, с угольно-чёрными вьющимися волосами и под стать им, темно карими глазами. Мужчина носил классическую витую бородку, пусть пока и не превышающую длину половины ладони. Бронзовая кожа, как и у большинства жителей Вавилона, была не раз сожжена горячим взглядом бога солнца Шамашем. Ну и конечно, классическая зелёная ливрея лекаря, честно заслуженная двумя годами ранее, дополняла образ этого мужчины.

От созерцания прекрасного вида на каменных выступах Сада, его отвлекали посетители, что довольно часто посещали их лекарский дом.

— Не могу облегчиться уже четвёртый день, — жаловался на здоровье очередной за сегодняшний день страждущий.

— Молитву кому читали? — привычно осведомился знахарь.

— Так как положено! — всплеснул руками пожилой мужчина в серой тоге, — Иштар и Шамашу по разу и Ану дважды.

— Не помогло, — констатировал молодой лекарь, — тогда настой пить будете. Вот мешок, три меры. Мера на два дня. В день выпивать кувшин с половиной меры. Кипятить, после остудить и пить. Ясно?

— Да что ж тут не ясного-то? — проговорил проситель поднимаясь со старенького, отполированного почти до блеска сидалищами бесконечных посетителей табурета.

— Молитву продолжать, — напомнил знахарь, — Иштар дважды, Шамашу одни раз.

— Это я всё соблюдаю, — вздохнул старик, — на них лишь и уповаю. Да только без человеческой помощи уже совсем никак. Лопну скоро…

— Ступайте, — махнул рукой знахарь, колыхнув зелёным рукавом, — в плату десять мин.

— Пусть Шамаш освещает ваш путь, знахарь, — поклонился старик отдав деньги.

— Да будет к вам благосклонен Ану, — ответил на это Леонард.

Молодой лекарь любил своё дело, в нем он находил успокоение и благодать. Однако, каждый раз вознося молитву богам, он не забывал и про мать. Именно её стараниями в неполные девять лет его взял в помощники один из библиотекарей. Первые месяцы, ему было нелегко — пыль, тусклое освещение и мерная копать свечей, были ему спутниками на протяжении нескольких лет. Привыкание проходило долго и не сказать что легко, да к тому же, природная неусидчивость вносила часть осложнений для совсем ещё юного помощника.

— Леонард, где свитки по кожевническому делу? — спрашивал его библиотекарь по имени Авраам.

— Э-э, вот они, мастер, — отвечал курносый, курчавый мальчишка, коим он был в те времена.

— А должны быть где? — нахмурил кустистые брови библиотекарь, — негодный мальчишка! Ротозей! Лентяй!

— Простите, мастер! — всполошился помощник, — я уже хотел нести…

На этих словах, по своей натуре добрый мастер Авраам, давал мальчишке лёгкую затрещину, ну а после полученной науки, Леонард все же исполнил волю мастера, озвученную никак не меньше двух дней назад.

Лишь к концу первого года работы с мастером, юный Леонард освоил чтение, а вместе с тем, научился уклоняться и уворачиваться от оплеух наставника. Авраама радовал этот факт — мужчина должен уметь за себя постоять и даже если не имеет права дать сдачи обидчику, то хотя бы должен суметь не давать себя в обиду.

Спустя ещё полгода, Леонарду далось уже письмо. Ну и конечно, мал по малу, он начинал открывать для себя окружающий мир. Чтение постепенно захватило юнца без остатка. Многие часы он проводил скрюченным за монускриптами и берестяными ваяниями. Строительное дело, кожевничество, плотничество. Даже ювелирное мастерство открывалось перед ним, полностью и без остатка. В теоретическом плане, разумеется — до практики такого молодого шалопая никто бы в городе не допустил. Максимум на что мог рассчитывать Леонард — стать чьим-нибудь подмастерьем… да и то, вряд ли. Чаще всего, в работе мастерам помогали их собственные сыновья, дабы те, с ранних лет учились держать в руках инструменты.

Тогда ему казалось, что все знания мира лежат в их библиотеке, и что стоит лишь немного прикоснутся к тем или иным свиткам, как тут же они явят ответы на все вопросы. Даже те, что еще не заданы.

Ну а на четвертый год работы с библиотечным мастером, ему попались на глаза старые свитки по лекарскому делу. Там, на одном из свитков, были собраны интереснейшие врачевательные рецепты. На другом, перечень целебных трав и особенностей их сбора… Постепенно, эта наука, грань за гранью покаряла юношу. Во всех этих писаниях, словно была какая-то тайна. Леонард представлял, что подобно богам, он может даровать здоровье и жизнь страждущим. Такого могущества над судьбами, жизнью и смертью, не было ни у одного простолюдина занимающегося каким-либо ещё мастерством кроме лекарского. И конечно, после долгих и усердных молитв, судьба сама свела его с Учителем.

— Господин Хелем, — слегка поклонился библиотекарь, — спасибо что посетили нас. Вот тот монускрипт о котором мы с Вами давеча разговаривали.

— Отвары и травы? — уточнил высоченный мужчина с длинной витой бородой и всего одним глазом. Второй его глаз был прикрыт светлой повязкой.

— Да, — улыбнулся Авраам, — тот самый редкий экземпляр, Мастер Хелем.

— Эх… — махнул рукой посетитель библиотеки, — хорошо Авраам. Я возьму мальчика в ученики как мы с тобой и договаривались. Да и матушка его, давно ещё намекала что он грезит врачеванием… хоть ни я, ни она не понимаем почему. Но поверь мне, этот заморыш сам от меня сбежит уже через седмицу.

— Достопочтенный мастер, — вновь хитро улыбнулся Авраам, — думаю, юноша Вас приятно удивит и все же справится. После смерти матери, ему некуда идти. Девушки его пока не сильно завлекают, хотя я видел как он на них смотрит… Он читает две трети дня — все врачевательские свитки уже на зубок знает, а после, ему ещё и работать приходится.

— Ну что же, — удовлетворённо хмыкнул Хелем, — боги видят (прим.