Не было и речи о том, чтобы Александр и Константин занимались вместе, у младшего великого князя свой учитель – Федор Петрович Литке, офицер флота, принимавший участие в морских экспедициях на крайний Север и заслуживший репутацию в научном сообществе своими трудами по гидрографии, географии и физике. Такой выбор наставника, не имеющего специального педагогического образования, объяснялся тем, что Константина Николаевича отец с малых лет определил во флот. Будучи четырех лет от роду, Константин назначен генерал-адмиралом и шефом Гвардейского экипажа. Впрочем, в таком чисто формальном «производстве в чины» маленького мальчика императорских кровей не было ровным счетом ничего необычного. Подрастая, Константин должен был все глубже и тщательнее изучать отведенную ему область военной науки, у него появлялось все больше обязанностей, и они становились все более серьезными. В специальной игровой комнате для великих князей установили настоящую парусную яхту (чтобы все было по справедливости, в комнате девочек установили двухэтажный кукольный домик высотой почти до потолка).

Литке оказался отличным педагогом. Руководствуясь здравым смыслом, он составил систему, благодаря которой Константин мог заниматься, не перенапрягаясь и одновременно в полной мере развивая свои способности. Статья, помещенная в «Биографическом словаре» Половцова, рассказывает такие подробности о воспитании великого князя: «Правильные учебные занятия начаты были с семилетнего возраста великого князя. В распределении их Литке строго держался правила, чтобы великий князь никогда не имел более четырех часовых уроков в день, считая в том числе уроки рисования и чистописания. Только в последний год ученья, перед заключением учебных курсов, число уроков было увеличено до пяти. Граф Литке писал впоследствии, по окончании ученья: „успехи, оказанные великим князем по всем предметам, которые, конечно, в значительной степени должны быть отнесены на счет необыкновенных его способностей, доказывают, что когда внимание учителя посвящено нераздельно одному ученику, то четырех полных часов занятий учителя с учеником совершенно достаточно“. В первые годы ученья строго наблюдалось также, чтобы между двумя последовательными уроками всегда был час промежутка и чтобы труднейшим предметам посвящены были более ранние часы, когда голова совершенно свежа; в последние часы занятий преподавались наиболее легкие предметы – чистописание, рисование, музыка. В промежуток между двумя утренними уроками от 10 до 11 часов великий князь Константин вместе с братьями навещал своих родителей и затем занимался гимнастикой, фехтованием, маршировкой, ружейными приемами. От 12 до 2 после легкого завтрака он совершал прогулку или ездил верхом. От 2 до 3 был урок, затем в 3 часа обед, после которого великий князь отправлялся к императрице, где оставался до 5. Четвертый урок назначался в 5 часов и затем время до отхода ко сну, в 9 часов, великий князь проводил или у императрицы, или в играх с братьями и сестрами; два раза в неделю в эти часы назначался урок танцев. Позднее, с 17-го года возраста великого князя, этот порядок занятий был изменен: уроки следовали от 8 утра до часу, с перерывом от 10-ти до 11-ти».

Разумеется, Константин изучал не только «морскую науку», он, как в свое время его старший брат, прошел общий курс, составленный Василием Андреевичем Жуковским. Великий князь изучал всеобщую историю, российскую историю, статистику и законы, знал французский, английский и немецкий языки, математику и физику. Его обучали также специальным военным наукам: стратегии и тактике, фортификации и артиллерии.

Великая княжна Ольге Николаевна, старшая сестра Константина, вспоминает: «Науками Кости ведал Литке. Он выбрал ему в преподаватели некоего Гримма, рациональный метод которого принес очень хорошие плоды. Кости, имевший прекрасную память, вдали от своих летних развлечений на кораблях Балтийского флота приобрел очень большие познания в географии и математике, которые позволяли ему хорошо сдавать все экзамены. Благодаря своему пытливому уму и либеральным взглядам, не совсем обычным для Зимнего дворца, он проявил себя необычайно способным к пониманию всего делового, в то время как в обращении с людьми ему не хватало такта. Он обладал способностями государственного деятеля, и его имя останется связано с реформами, осуществленными в царствование Императора Александра II… В 1837 году Кости было только десять лет. Он был маленьким, немного согнутым, близоруким, отчего дядя Михаил прозвал его Эзопом. Живой и веселый, он один производил больше шума, чем целая компания детей. Очень развитой для своего возраста, он сейчас же схватывал нить разговора и никогда не скучал в обществе взрослых. Но незанятый он мог быть невозможен. На все у него всегда был ответ, и его смешные гримасы выводили часто Мама из терпения, и ей приходилось бранить его. Он был упрям, и Литке боролся с этим, постоянно его наказывая; но это не было правильным способом воспитания: если бы с ним обращались иначе, его натура могла бы сделаться великой. Он часто днями не разговаривал, таким обиженным и озлобленным чувствовал он себя тем воспитанием, которое применялось к нему».

Раз в три года он сдавал экзамены в присутствии отца и, по свидетельству его биографа, «обнаружил вполне свои блестящие способности; император Николай остался чрезвычайно доволен его успехами». В то же время окружающие отмечали, что Константин обладает «пылким характером», он горяч и непоседлив.

В 1844 г. 18-летнему юноше довелось пережить приключение, о котором, вероятно, мечтают все мальчишки. Он уже командовал бригом «Улисс», на котором крейсировал около Красной Горки, а теперь совершил большое морское плавание на корабле «Ингерманланд» из Архангельска в Кронштадт. В следующем году он отправился в плавание на военном судне в Константинополь, затем посетил Францию, Испанию и Англию. 25 июня 1846 г. он произведен в капитаны I ранга и затем вступил в командование фрегатом «Паллада», на котором совершил в 1847 и 1848 гг. две морские экспедиции.

* * *

А впрочем, в должный срок Константин, вероятно, прошел через свой период подросткового бунта и юношеского эпатажа. За ним даже закрепилась на некоторое время слава бунтовщика. Анна Тютчева познакомилась с великим князем, когда тому исполнилось 26 лет. При первой встрече она была изумлена тем, что он «обратился к ней очень вежливо, на очень хорошем французском языке». Почему же хорошие манеры великого князя так удивили юную фрейлину? Анна поясняет: «В обществе он слывет свирепым славянофилом, говорящим только по-русски и намеренно пренебрегающим формами европейской цивилизации».

О «славянофильстве» Константина упоминает и великая княжна Ольга. Она дает ему такое объяснение: «Кости много читал, любил общество ученых и иных умных людей, своей прекрасной памятью запоминал все и мог принимать участие в любом разговоре. Он занимался также изучением русского народного творчества и был в постоянных сношениях с Погодиным и другими москвичами, что многими истолковывалось как славянофильство. Это было не чем иным, как попыткой посеять рознь между двумя братьями. Но Саша достаточно знал своих братьев, чтобы считать, будто кто-либо из них способен на оппозицию».

Симпатии молодого великого князя не могли не импонировать Анне Тютчевой, которая разделяла многие взгляды славянофилов. Она начинает обращать на него внимание. Рассказывая о провозглашении императором Александра Николаевича, она отмечает, что, когда «в церкви был прочитан манифест о восшествии на престол, Великий князь Константин произнес присягу громким энергичным голосом. Он после спрашивал одно лицо, которое это мне передало, хорошо ли его было слышно. „Я хочу, – сказал он, – чтобы знали, что я первый и самый верный из подданных императора“. Он, очевидно, намекал этими словами на те разговоры, которые шли по поводу его нежелания будто бы подчиняться брату, что, как говорят, возбуждало неудовольствие покойного императора и беспокоило его».