– Похоже, я способен привести в смущение всю женскую часть своего дома, – улыбнулся Люк и отправился принимать ванну с таким энтузиазмом, который не мог в себе заподозрить до того, как леди Хлоя призналась ему в любви.

– Мама, почему лорд Фарензе называл тебя леди Хлоя, когда вы спорили? – спросила Верити, пока Хлоя помогала ей надевать свежее платье и расчесывала спутанную копну ее светлых пшеничных волос.

– Потому что это мое настоящее имя, милая.

– Значит, ты дочь графа, или маркиза, или герцога? – Верити уставилась ей в глаза, отраженные в зеркале.

– Графа, – со вздохом призналась Хлоя.

– Те люди, которые пытались заставить меня поехать с ними, а потом напали на мистера Реверю, сказали, что граф спустит с них шкуру, если они дадут нам уйти. Какое странное совпадение.

– Боюсь, что это не совпадение, дорогая, – сказала Хлоя. На этот раз она предпочла бы, чтобы Верити не была такой сообразительной.

– Значит, это один и тот же граф? Мой собственный дедушка заплатил тем людям, чтобы они меня похитили и убили того, кто станет им мешать? Что же он за человек, если делает такое со своей внучкой?

– Граф, который хотел тебя захватить, – твой дядя, а не мой отец. И по правде сказать, мне совсем не хочется, чтобы ты узнала, каким человеком он теперь стал.

– Но я хочу понять, почему он думает, что я захочу жить с ним, когда я лучше соглашусь быть посудомойкой у тебя. Из-за него ранили бедного мистера Реверю, который помешал этим плохим людям увезти меня.

Хлоя не знала точно, что услышала и поняла Верити из того, о чем они спорили на кухне, поэтому она сделала глубокий вдох и рассказала Верити о том, как они с Дафной росли в заброшенном поместье в Девоне. О том, как их отец и братья пренебрегали ими, пока не решили, что могут получить большой куш, продав красивую юную Дафну тому, кто даст лучшую цену. Хлоя не могла описать поездку Дафны в Эдинбург к леди Хэмминг, потому что сама о ней почти ничего не знала, но полагала, что поначалу их отец, граф Кроудейл, считал, что тетя должна ввести более красивую и покладистую из сестер в эдинбургское общество, и лишь потом решил выдать ее за старика, который посулил ему много денег.

– Возможно, слухи о том, что наш отец погряз в долгах, успели долететь до Лондона, к тому же сезон в Лондоне обходится очень дорого. А тетя всегда боготворила своего брата и племянников, так что они знали, она сделает то, что они попросят.

– Какая печальная история. Мне жалко тетю Дафну, но что ее связывает с тем человеком, который говорит, что он мой отец? – спросила Верити.

– Понимаешь, когда они не смогли выдать Дафну замуж за старого герцога, твой дедушка и дяди рассердились и привезли ее назад в Кэррауэй-Корт. Потом они велели мне собрать вещи для нас обеих и сказали, что из-за ее отказа выйти замуж за богатого старика нас отправят жить в самый глухой медвежий угол, который они смогли отыскать. Я собрала все, что успела за то небольшое время, которое они мне дали, и обрадовалась, что мы уезжаем из Корта, потому что отец и братья постоянно упрекали нас, будто в этом доме каждый наш вздох стоит им целое состояние.

Наши вещи погрузили на деревенскую повозку, а нас посадили в почтовую карету и потом высадили на повороте, откуда вела дорога к фермерскому дому, расположенному высоко среди холмов Бодмин-Мура, где не осталось никого из арендаторов, потому что ферма стояла так далеко, что добраться туда можно было, только проехав на пони через торфяные болота. Ближайшие соседи жили в нескольких милях оттуда. Крыша в доме текла в нескольких местах, а ветер с болот завывал так, будто кто-то выпустил на прогулку всех псов ада. Когда наступила осень, а за ней зима, мы постоянно мерзли и часто оставались голодными. Дорога к нашему дому превратилась в узкую тропку, по которой местные крестьяне приносили нам вязанки дров и овощи, которыми могли поделиться. Они проявляли к нам больше доброты, чем наши родные, и, если бы не они, мы могли бы умереть от холода и голода.

– Но почему они отправили туда тебя, мама, ведь это тетя Дафна отказалась выходить за того ужасного старика?

– Потому что Дафна была беременна, – неохотно призналась Хлоя.

– Сколько вам тогда было?

– В конце года нам исполнялось семнадцать.

– Но тогда это ты должна была быть беременной, если я родилась, когда тебе было семнадцать.

– Прости меня, любимая, но твоя настоящая мать – моя сестра, леди Дафна Тиссели.

– Значит, я незаконнорожденная, – отрешенно прошептала Верити.

– Дитя любви, – нежно поправила ее Хлоя.

– Ты обманывала, говоря, что я твоя дочь.

– Сознаюсь, милая, мистера Уитена никогда не существовало. Мне пришлось его выдумать, чтобы мы выглядели респектабельно и чтобы я смогла держать тебя при себе, когда буду работать, чтобы прокормить нас обеих. Я не могла позволить своему отцу забрать тебя после смерти твоей матери, а больше о тебе никто не мог позаботиться.

– Что он хотел сделать со мной? – Вопрос прозвучал бесстрастно, но Хлоя видела, как потрясена Верити, и ей совсем не хотелось продолжать рассказ.

– Твою маму похоронили в крошечной церквушке на болотах, где викарий оказался добрым христианином. Я очень обрадовалась, когда родные послали за нами. Мне казалось, что теперь ты будешь сыта и в тепле, и я не спрашивала, что они намерены делать, пока мы не приехали в Кэррауэй-Корт. Там я случайно услышала, как они спорили, к какой церкви подкинуть тебя по дороге в Лондон.

– Бедный маленький ребенок, – сказала Верити, как будто речь шла о ком-то другом.

Хлое захотелось обнять ее, но Верити, судя по ее виду, меньше всего хотелось, чтобы ее утешал тот, кто так долго лгал ей.

– В тот вечер я собрала все монеты, которые мне удалось найти, и драгоценности, оставшиеся от твоей бабушки. Мне жаль, Верити, но я продала их, когда приехала в Лондон, а деньги потратила, чтобы мы смогли продержаться, пока я не сумею найти работу. Да, я лгунья и воровка, и ты должна ненавидеть меня за то, что я назвалась твоей матерью.

– Ты могла бы спокойно оставить меня где-нибудь.

– Отдать любимое дитя моей сестры в сиротский приют? Нет, я не могла. Я очень любила свою сестру, но тебя я полюбила еще сильнее.

– Если бы не я, сейчас у тебя была бы своя семья. Дедушка, видно, не отличался большим умом, если не видел, какая ты красивая, но какой-нибудь джентльмен мог давным-давно жениться на тебе.

– Глупости. Меня вполне устраивало, что в семье меня считали рыжей насмешкой, и мне очень нравилось быть твоей мамой, хотя на самом деле я всего лишь твоя тетя.

– Нет, ты правда очень красивая, мама. О, извини, теперь я знаю, что ты не моя мама, но после стольких лет я не могу называть тебя тетя Хлоя.

– И не надо. Но теперь у тебя наконец появился отец, Верити. До сегодняшнего дня я знала о нем только то, что он молод, красив и что Дафна любила его. Но судя по всему, он настоящий герой и готов признать тебя как свою дочь.