– И какое же? – спросил Бальбоа.

– Рыцарь Собачьей Звезды.

* * *

По дороге к стоянке такси первой свое изумление выразила Вероника:

– Рыцарь Собачьей Звезды? Ведь это означает, что де Безье понимал смысл египетского иероглифа, изображенного на его гербе!

– Но это совершенно невозможно, – возразил Глеб. – Принято считать, что искусство понимать древнеегипетские тексты было утрачено примерно в пятом веке и обретено вновь только в девятнадцатом столетии благодаря Шампольону.

Ты же не собираешься сокрушить все основы наших представлений о знаниях Средневековья?

– Может и собираюсь. Ты сказал «принято считать», значит, речь идет всего лишь о предположении, верно? – А что, если все не так? Не это ли открытие имел в виду Дуарте, когда говорил, что его находка перевернет все представления о египтологии?

– Думаете, его за это и убили? – с сомнением спросил священник.

Глеб энергично замотал головой.

– Помилуйте! Это же вам не формула альтернативного топлива и не оборонные технологии, ради которых кто-то может пойти на все.

– Я бы задумалась о другом. Если мы правы в наших предположениях, то Дуарте определенно знал о существовании де Безье. Но откуда?

– А вот это повод для размышлений, – согласился Бальбоа.

* * *

Закрывшись в кабинете на ключ, чтобы никто не отвлекал, Лучко внимательно изучал забытое дело, переданное ему Семенычем.

Повреждения на теле жертвы действительно почти полностью совпадали с теми, что были найдены у Гонсалеса. Что за чертовщина? Значит, посетивший Москву испанский гражданин Алехандро Хиль тут ни при чем, и его сходство с фотороботом случайно? В конце концов Стольцев ведь мог ошибиться в своем описании, не так ли?

Чем дольше размышлял об этом следователь, тем больше склонялся к тому, чтобы забросить «испанский след» и заняться исключительно фигурантами дела более чем десятилетней давности. Как, кстати, их фамилии? Капитан снова заглянул в список подозреваемых. Третьим номером в нем числился некто Александр Хиляев по прозвищу Хилый. Минуточку! Алехандро Хиль и Александр Хиляев?

Торопливо пролистав папку и найдя страницу с фотографией Хиляева, Лучко положил ее рядом с фотографией Хиля. С обоих снимков на следователя смотрел один и тот же человек.

После того как архиепископ попросил его вывести на чистую воду врагов Церкви, инспектор Рохас еще в начале расследования начертил для собственного удобства небольшую таблицу, куда аккуратно свел все, что знал об убийствах священников. Таблица так и осталась практически пустой, ведь не могло быть и речи о том, чтобы достоверно установить алиби сегодняшних фигурантов по делу Дуарте относительно событий трех-, пяти-, а то и семилетней давности.

С кислым видом перечитав дело и убедившись, что расследование окончательно застопорилось, инспектор оторвал взгляд от бумаг и перевел его на окно, за которым сияло ослепительно-голубое небо. Эх, насколько было бы проще, если бы Бальбоа мог по знакомству организовать ему помощь «свыше». В конце концов, Церковь больше всех заинтересована в удачном исходе дела, не так ли? Впрочем, Церковь, это одно, а небо – совсем другое.

Будто в опровержение этих умозаключений в ту же минуту неожиданно затрещал телефон. Звонил хозяин бара в Талавере, где Гонсалес поджидал Дуарте в день убийства. Бармен сообщил, что на днях, обсуждая с гостями заведения то печальное происшествие, он узнал кое-что интересное.

По словам одной из посетительниц, сидевшей в тот вечер на террасе своего дома, что по соседству с домом Дуарте, ее внимание привлек хозяин одного из автомобилей. Свидетельница вспомнила, что водитель серебристого пикапа, прежде чем выехать со стоянки, пару раз так громко хлопнул дверью, что женщина, вздрогнув от неожиданности, пролила на себя рюмку хереса. Похоже, хозяин автомашины был чем-то чрезвычайно расстроен или рассержен. Минутой позже, направляясь в сторону скоростного шоссе, водитель несколько раз столь резво надавил на газ, что послышался визг прокручивающихся покрышек.

К сожалению, человека за рулем женщина не разглядела и точного времени, когда произошел этот небольшой инцидент, не знает. Но она совершенно точно помнит, что это было до того, как она отправилась на встречу с подругой и увидела, как к бару подъехал симпатичный мужчина, которого позже, по слухам, обвинили в убийстве Хавьера Дуарте. И что интересно, упомянутый господин приехал на точно таком же серебристом пикапе, какой был у того сумасшедшего гонщика.

Повесив трубку, Рохас задумался. Вообще-то пикап – машина популярная, особенно в сельской местности, можно сказать, у каждого второго фермера в гараже стоит. Оно и понятно, ведь нет ничего удобнее для перевозки урожая на рынок. И все же любопытно, кто этот разгневанный господин, о котором рассказала посетительница бара.

Конечно, какой-то парень мог поссориться со своей девчонкой, а потом захотел поехать проветриться. Но что, если кто-то опередил Гонсалеса, и все то время, что тот безуспешно пытался достучаться до Дуарте, бедняга уже лежал на полу собственной гостиной, истекая кровью? Тогда рассказ свидетельницы заставляет взглянуть на события другими глазами.

Рохас знал, что в доме Дуарте определенно что-то искали, и хотя преступник делал это с превеликой осторожностью, следы обыска скрыть не удалось. Предположим, злодей не обнаружил того, что искал и понял, что зря убил человека. Это веский повод прийти в ярость, не так ли?

Услышанное натолкнуло Рохаса еще на одну мысль. Он вспомнил, что Гонсалес приехал в Талаверу на служебной машине. А у фонда, кстати, таких машин было две. Хм, интересная картина получается. В любом случае эту зацепку стоит незамедлительно проверить. Надо будет послать Маноло в дорожную полицию – пусть посмотрит, не засветился ли автомобиль где-нибудь по дороге. Если водитель был на нервах, такое вполне могло случиться.

* * *

Сообщив Веронике, что нашел нечто очень важное, Бальбоа попросил разрешения ранним вечером проведать их с Глебом. При этом голос священника звучал так, будто ему только что удалось решить все загадки мироздания сразу.

Заинтригованные Глеб и Вероника до самого прихода Бальбоа не находили себе места.

* * *

Лучко не вошел – влетел в кабинет Деда без стука.

– У нас появился след!

– И куда он ведет? – спросил генерал, уныло глядя на свежеприготовленный стакан лимонно-перичного снадобья от Наоми Кэмпбелл.

– В прошлое, точнее, в 1997 год. Рэкетиры поджарили хозяина универмага. Утюгом, как Гонсалеса.

– А рассечения на лице?

– Один в один. Жертву били тем же манером – локтем. Тогда по подозрению в убийстве проходил некто Александр Хиляев. Вину так и не доказали – свидетель погиб.

– Погиб? При каких обстоятельствах?